Все дело в деньгах

– Я знаю одного парня, – сказал я Риме, – который мог бы тебе помочь. Завтра поговорю с ним. Он владелец ночного клуба на Десятой улице. Правда, место так себе, но для начала сойдет.

– А, спасибо…

У нее был такой равнодушный голос, что я поднял голову и взглянул на нее:

– Ты что, разве не хочешь быть профессиональной певицей?

– Да я на все готова, лишь бы заработать.

– Ну тогда я с ним поговорю.

Я скинул ботинки, дав ей понять, что пора отправляться к себе, но она так и стояла в дверях, уставившись на меня своими большими ярко-голубыми глазами.

– Мне пора на боковую. А с этим парнем я завтра же поговорю.

– Спасибо. – Она не двигалась с места. – Спасибо большое. – Потом, поколебавшись, спросила: – Слушай, мне очень неудобно. Ты не мог бы одолжить мне пять долларов? У меня нет ни цента.

Я снял пиджак и бросил его на спинку стула.

– Я сам на мели, – ответил я. – Уже полгода. Не расстраивайся. В конце концов привыкнешь.

– Я весь день ничего не ела.

Я начал развязывать галстук.

– Прости, не могу. У меня тоже нет денег. Иди спать. Уснешь и забудешь про голод.

Она вдруг прогнула спину и выставила вперед грудь:

– Ну дай мне хотя бы немного. Одолжи мне пять баксов, и я буду спать с тобой сегодня. Потом я отдам. – Ее лицо по-прежнему ничего не выражало.

Я повесил пиджак на вешалку в шкаф, повернувшись к ней спиной:

– Я же тебе ясно сказал: никаких связей я заводить не намерен. Так что иди отсюда.

Она захлопнула дверь, и я показал ей вслед язык. Я запер дверь на ключ, умылся в жестяном тазу на туалетном столике, наклеил новый пластырь и лег спать.

Лежа в темноте, я думал о ней. Впервые за последние пять месяцев я думал о женщине. Почему она раньше не стала певицей, недоумевал я. С таким голосом, с такой внешностью, с таким явным желанием чего-то добиться, что могло ей помешать стать знаменитой певицей?

Я вспомнил ее голос. Может, этот парень, владелец клуба «Голубая Роза», возьмет ее к себе. Одно время Вилли очень хотел, чтобы я играл у него в клубе, чередуясь с двумя другими пианистами, с восьми вечера до трех ночи. Но мне не улыбалось быть одним из трех музыкантов и играть с этими парнями по очереди, и я пошел работать к Расти. И хотя Вилли предлагал мне в два раза больше денег, чем Расти, я все равно не соглашался.

Иногда меня обуревала жажда заработать много денег. Но необходимость прилагать к этому усилия каждый раз охлаждала. Конечно, хотелось иметь более приличное жилье, я мечтал купить подержанную машину, чтобы можно было ездить куда захочется.

Пока я лежал так в темноте с открытыми глазами, мне пришло в голову, что можно заработать немного денег, причем без особых усилий, став агентом этой девицы. Ее голос, если привести его в порядок, сможет принести мне состояние, особенно если пробиться на звукозаписывающие фирмы. Я получал бы свои десять процентов и мог купить себе все, что нужно.

В этот момент у нее за дверью чихнули. Я вспомнил, что накануне она попала под проливной дождь.

Вот будет обидно, если она простудилась и не сможет петь! Когда я засыпал, она все еще чихала.

Утром, когда в начале двенадцатого я вышел из своей комнаты, она поджидала меня у своей двери.

– Привет, – сказал я. – Я вчера ночью слышал, как ты чихала. Ты не простудилась?

– Нет.

В ярком полуденном свете она смотрелась ужасно. Глаза слезились, вокруг них темнели круги, нос покраснел, лицо казалось бледным и измученным.

– Я иду разговаривать с Вилли Флойдом, – сказал я. – Может, тебе лучше полежать? У тебя сейчас вид облезлой кошки. Вилли тебя не возьмет на работу, если ты будешь так выглядеть.

– Со мной все в порядке. – Она провела дрожащей рукой по лицу. – Ты не одолжишь мне хотя бы полдоллара на кофе?

– Господи! Да отстань ты от меня! Я же тебе сказал – у меня нет денег!

Она помрачнела, что не прибавило ей красоты.

– Я уже два дня ничего не ела! Я не знаю, что мне делать! Ну пожалуйста, одолжи, сколько сможешь, ну хоть чуть-чуть…

– У меня ничего нет! Я на нуле, как и ты! – сорвавшись, заорал я на нее. – Я пытаюсь найти тебе работу! Больше я ничего не могу сделать, понимаешь ты или нет?

– Я умираю от голода! – Она прислонилась к стене и в отчаянии заломила руки. – Прошу тебя, дай мне немного денег…

– О Боже правый! Ну хорошо! Я дам тебе полдоллара, но потом отдашь.

Ей нужно произвести на Вилли хорошее впечатление, если она рассчитывает получить у него работу. И не видать мне своих десяти процентов, если она будет голодать.

Я вошел к себе в комнату, открыл комод и нашел в ящике полдоллара. Там я держал деньги, полученные у Расти: тридцатку. Я встал к ней спиной и загородил собой ящик, чтобы она не видела, что у меня там. Достав монетку, я запер ящик на ключ и протянул ей.

Когда она брала деньги, рука у нее дрожала.

– Спасибо. Я отдам, честное слово.

– Да уж, будь добра, – сказал я. – А то мне самому еле на жизнь хватает, я не собираюсь никого кормить, и тебя в том числе.

Я вышел из комнаты, запер за собой дверь, а ключ положил в карман.

– Я буду у себя, если понадоблюсь, – сказала она. – Только спущусь в кафе выпить кофе.

– И приведи себя в порядок. Если Вилли захочет прослушать тебя сегодня вечером, нужно быть в форме. А сейчас у тебя вид хуже некуда. Ты уверена, что сможешь петь?

Она кивнула:

– Смогу, не беспокойся.

– Увидимся. Я спустился по лестнице и вышел из дома в яркий солнечный полдень.

Вилли сидел в своем кабинете. На его столе лежала куча банкнотов по двадцать долларов, и он их пересчитывал, время от времени слюнявя грязный палец.

Не отрываясь от счета, он кивнул мне, и, прислонившись к стене, я стал ждать. Кабинет у него был не очень, да и само заведение тоже. Одеваться Вилли любил ярко и броско. От его бледно-голубого фланелевого костюма и вручную раскрашенного галстука, к которому была приколота булавка с огромным фальшивым бриллиантом, у меня зарябило в глазах.

Он убрал деньги в стол, наклонился вперед и вопросительно посмотрел на меня:

– Ну, Джефф, с чем пришел? Что ты здесь делаешь?

– У меня есть одна девушка, у нее прекрасный голос, – начал я. – Ты будешь от нее в восторге. Она именно то, что ты искал.