Все дело в любви
Шрифт:
Здесь была и другая фотография Форда с парнями, стоявшими плечом к плечу, в спортивной форме с эмблемой Соединенных Штатов и с медалями в руках. Олимпийская сборная по парусному спорту.
На последней фотографии была пожилая женщина с двумя молодыми девушками, у которых были такие же, как у Форда, широкие озорные улыбки и ярко-зеленые глаза.
Его мама и сестры.
Тара прошла в арку, миновала прачечную, оказалась на кухне, где с завистью заметила современное кухонное оборудование и инвентарь. Зависть у нее вызвала столешница и… о Боже, какой набор ножей! Увидев такое богатство,
Так трогательно.
Сверху лежала футболка с надписью «Чемпион регаты “Лаки-Харбор”». Когда-то она была серой, но годы и стирка сделали ее практически белой. Таких футболок у него было две. Она знала это, потому что в своем первом соревновании он участвовал в то самое далекое лето.
Вторая футболка была у нее. Он отдал ей ее много лет назад, и она спала в ней. Она хранила ее как одно из своих немногих сокровищ. К несчастью, она была надета на ней, когда шесть месяцев назад в гостинице случился пожар, так что пришла в негодность. Не в силах остановить себя, Тара трогала футболку, рассматривала ее, гладила. Черт, он предлагал ей поиграть с его нижним бельем, а футболка как раз к нему относится. Она прижала мягкую ткань к лицу и почувствовал слабость в коленях, хотя пахла футболка кондиционером для белья, а вовсе не мужчиной.
Она хотела эту футболку.
Не надо, остановись.
Но она не устояла. Она практически украла ее.
Направившись в гостиницу с футболкой в дамской сумочке, она прошла вдоль пристани и обратно.
Ей нужно было подумать.
Она вдыхала влажный соленый воздух. Сидеть на берегу в узкой юбке было бы вызовом, так что она опустилась на колени, позволив набегавшим волнам лизать ее ноги и подставив лицо солнцу. Она рисковала заработать веснушки и уронить сумку в воду, но было что-то в плеске волн, ударявшихся о доски, и в проплывавших мимо лодках.
Это было даже лучше, чем темный шоколад, дарящий ей эндорфины и помогающий расслабиться.
Лучше, чем оргазм.
Впрочем, нет. Нет ничего лучше оргазма, это все-таки на втором месте.
Она украла его футболку. Боже мой, она просто украла ее.
Боковым зрением она заметила какое-то движение. Длинные ноги, темно голубые шорты и белая рубашка. И улыбка, от которой останавливается сердце.
— Так ты не забралась в мою постель, — сказал Форд, сев возле нее.
— Откуда ты знаешь? Может я просто устала ждать, пока ты изволишь явиться?
Он быстро повел бровью.
— Хочешь сказать, я упустил свой шанс?
— Милый, его у тебя никогда не было.
Форд усмехнулся и положил руку ей на плечо. От него великолепно пахло. Соленым воздухом океана и деревом.
И мужчиной.
— Лгунья, — нежно сказал он.
И это было правдой.
— Ты вторгся в мое пространство, — заметила Тара.
— Ты кое-что другое говорила мне, когда мы… ух! — Он отпустил ее, получив удар локтем в бок, невозмутимо улыбнулся. — Не стоит стесняться того, что ты напала на меня на своей кухне.
— Что? Все, что произошло той ночью, — твоя вина, —
сказала она. — Ты стоял там, трогал мои специи, жарил цыпленка и был таким… — Сексуальным. Сексуальным до невозможности. — Я имею в виду, что ты хитростью заставил меня съесть того цыпленка.— Хитростью, — повторил он, смакуя это слово. — Я вовсе не хитрый.
— Точно. Ты слишком убедительный, чтобы быть хитрым.
Он поднял голову.
— И ты всерьез считаешь, что все, что произошло, только моя вина?
Ее щеки, как и другие части тела, стали горячими.
— Я только сказала, что ты соблазнил меня с помощью своей…
— Скажи еще раз «хитрый», — предупредил он. — И я раздену тебя прямо здесь и буду долго и нудно убеждать в том, что я не хитрый, самым примитивным образом, до тех пор пока ты не начнешь кричать в голос мое имя.
— Постой-постой. Неужели все кричат во время оргазма? То есть я имею в виду, что об этом пишут во всех книгах, но…
Он засмеялся.
— Ну да, ты не кричала мне. — Он придвинулся ближе. — Но твое неровное дыхание… мне так это нравится, кстати, ты очень сексуально мурчала.
Она снова ткнула его локтем.
— Скажи, что я не хитрый, — попросил он, потирая ребро.
Ее так и подмывало сказать это слово еще раз, чтобы проверить, приведет ли он в исполнение свою угрозу. На всякий случай она оглянулась посмотреть, нет ли кого поблизости.
Он снова засмеялся, затем прикоснулся губами к ее уху.
— Снова хочешь поведать мне свою версию, Тара?
— Ты все-таки соблазнил меня! — Она дрожала.
— Мы одно целое, и ты знаешь это. — Форд захватил мочку ее уха зубами, отчего она задрожала еще сильнее. — С тех самых пор как я встретил тебя и ты меня соблазнила. — Он поцеловал в висок, а она изо всех сил старалась не растаять.
— Что… что ты делаешь?
— Проверяю, как далеко ты позволишь мне зайти.
«Держись», — приказала она себе, когда он прикоснулся к уголку ее губ, и тут же обхватила его руками и крепко прижалась к нему.
— Мы не будем снова заниматься этим, — сказала она. — И ты знаешь.
Он зажал ее нижнюю губу зубами и легонько потянул.
— Знаю, только не помню почему.
Она провела рукой по его волосам. Они были густыми, шелковистыми и волнистыми и ей так нравились.
— Потому что…
Он страстно поцеловал ее, и скользнув рукой вдоль спины, притянул ее ближе.
— Форд, Форд, подожди.
Он улыбнулся, не отрываясь от ее губ.
— Дай догадаться! — Его губы при каждом слове двигались прямо у ее губ. — Ты хочешь сказать мне кое-что.
— Да. Ты… — Она не могла ни о чем думать. — Проблема. Ты знаешь об этом? Ты моя проблема.
— Может быть. Но лишь иногда, — сказал он своим хриплым голосом, который заставлял ее сделать все, о чем бы он ни попросил.
— А когда ты перестаешь быть проблемой, кто ты? — продолжала она. — Бойскаут?
— Боюсь, что нет. Иногда мои намерения вполне благородны.
— Как, например, сейчас?
— Нет. — Его зеленые глаза встретились с ее. — Прямо сейчас мои намерения определенно не благородны. — Он снова поцеловал ее и отрывался, пока она не вцепилась в него словно утопающий в спасательный круг.