Все дороги ведут в Рим

Глава IV Игры приговоренных против исполнителей

«Наконец сочинителя Кумия постигнет наказание за его мерзкие писания. Сегодня он выйдет на арену Колизея».

«Акта диурна», 8-й день до Ид апреля [13]

I

Перед боем на арену высыпали мальчишки и девчонки – члены молодежной организации «Надежда Рима». Все в красных военных туниках, в нагрудниках, на вид почти настоящих, в шлемах, горящих позолотой, с красным оперением. Эта нарядная юная армия маршировала по песку, который через полчаса должен обагриться настоящей кровью. Бенит обратился к новому поколению с речью:

13

6 апреля.

«Юные римляне! Вы – заря жизни! Вы – завтрашняя армия!»

И сам зааплодировал. Народ на трибунах в восторге бил в ладони. Да и немудрено – внизу по арене внимали диктатору их дети. Дети были в восторге. Целая армия великолепных исполнителей. Но не гениев. Так всегда: гениям наследуют люди. А кто наследует людям? – такой вопрос мог бы задать Бенит. Но он не задавал вопросов – он изрекал ответы. И ему верили. Всегда и все. Или почти все.

– А неплохо было бы выпустить львов на арену, – сказал вдруг Аспер, наклоняясь Бениту. – Представляешь, какая бы вышла потеха. – Аспер затрясся от смеха.

С некоторых пор у этого тихого исполнительного бюрократа появлялись желания совершенно удивительные. Даже Бенит удивлялся. Вот и сейчас – тоже.

– Да, потеха была бы замечательная, – согласился диктатор. – Особенно ее конец. Потому что нам не удалось бы уйти живыми из амфитеатра.

– Ты преувеличиваешь гнев римлян, – фыркнул Аспер. – Они способны лишь на вопли. К тому же преторианская гвардия нас охраняет.

– Шутка насчет детей неудачна, – заметил Бенит. – Ведь это наши дети. – Он помахал рукой юным.

Трибуны разразились воплями восторга, похожими на рыдания. Или так показалось? Нелепое сравнение. С некоторых пор Бенит испытывал неуверенность. Он и сам не знал, почему. Но что-то его сейчас тревожило. Ах, да! Отсутствие Августа в ложе. Где же император? Главная потеха вот-вот начнется. Постум обещал прийти посмотреть, как будут убивать его учителя.

– Никогда не думал, что у нас с тобой, ВОЖДЬ, столько незаконнорожденных отпрысков, – хихикнул Аспер.

Очередная шутка сгладила неприятное впечатление от предыдущей.

В ложу заглянул префект исполнителей Макрин и протянул смятый листок Бениту.

– Раскидано по всему амфитеатру, – сообщил он.

Бенит глянул на листок и смял мерзкую бумажку.

– Очередное послание Нормы Галликан. Я уже его читал. Вновь злобный бред старой одинокой женщины.

Макрин пожал плечами:

– Не понимаю, почему ты возишься с этой скандальной бабенкой. Отдай приказ, и любой из твоих гвардейцев с удовольствием прирежет эту суку.

Бенит покачал головой:

– Будет слишком большой резонанс во всем мире.

– Весь мир – это Альбион и его прихвостни. Да еще вики. Какое тебе до них дело? Ты управляешь самой могучей Империей в мире. – Макрин так привык льстить, что не замечал уже, что льстит. – Норму все равно рано или поздно придется задушить.

– Норма Галликан… – задумчиво произнес Бенит, развернул мятую листовку и несколько секунд смотрел на бумагу. – Она могла бы мне помочь. Но не захотела.

И тут в ложу вошел император. Бенит с изумлением смотрел на Постума – тот был в легких пластиковых доспехах гладиатора, шлем прижимал к груди. При виде Макрина Август рыкнул совершенно по-звериному, ухватил главу исполнителей за шиворот и выволок из ложи. При этом рванул с такой силой, что шелковая туника лопнула. Шелк-то оказался дешевый. Макрин что-то вякнул и получил хороший пинок под зад. Август никогда не пытался скрыть, что ненавидит Макрина. Глава исполнителей платил ему тем же. Бенита забавляла их вражда, порой диктатор их специально стравливал. Но всегда тайком или открыто Бенит в конце концов становился на сторону Постума. Макрина это приводило в ярость.

– В чем дело? – спросил Бенит, разглядывая доспехи императора. Он подозревал какую-то игру. Но пока не понимал – какую.

– Хочу повеселиться и выступить на арене. Коммод так веселился, почему бы и мне не последовать его примеру? Кажется, тебе нравится, когда я подражаю древним? – спросил Постум.

– Такое выступление унизительно для императора.

– Тем легче меня будет свергнуть, – подмигнул Постум Бениту. – А впрочем, это занятие было унизительным раньше. А потом, когда гладиаторы стали исполнителями желаний, напротив, превратилось в почетное. Все меняется со временем – смысл слов и назначение предметов. И даже мечты Империи меняются порой. После того, как меняются ее императоры. Так что вели присоединить к твоим ребятам еще одного исполнителя. А то я прикончу их слишком быстро.

– Как бы они не прикончили тебя, – буркнул Бенит. – Оружие-то боевое. – Происходящее ему не нравилось. Он не желал гибели этому юноше. Видят боги – не желал.

– Ты отдал приказ меня прикончить? – Постум изобразил притворный испуг.

– Не говори ерунды. В Риме есть только один человек, который тебя любит. И этот человек – я. – Бенит верил, что говорит правду. И Постум ему верил. Почти. – Но приказать исполнителям подставить горло под твой меч я не могу.

– И не надо. Бой будет честным.

– Исполнители – прекрасные бойцы, – ухмыльнулся Аспер. – И они любят кровь. Как и я. – Аспер плотоядно облизнул губы.

– Это заметно.

И Постум вышел.

– Его действительно могут прикончить, – предположил Аспер и глянул на Бенита, пытаясь угадать – что думает диктатор по этому поводу.

– Пусть боги решают. Надеюсь, парень умеет драться. Кажется, его этому учили. Ведь он император.

– С моими ребятами ему не справиться, – сказал Макрин. Он потихоньку вернулся в ложу, и теперь из-за плеча Бенита озирал арену. – Они – самые лучшие. – Глава исполнителей выжидательно посмотрел на Бенита – что тот скажет. Но диктатор не сказал ничего.

II

Приговоренных выпустили из куникула. Первым шагал Корв, последним – Рыжий. И вдруг распахнулись ворота под императорской ложей, и на арену шагнул сам император. Зрители, начавшие свистеть при виде осужденных, умолкли – узнали Постума. Его появление было для них загадкой. Зачем император на арене? Хочет наградить? Или… неужели будет сражаться сам? Ропот побежал по рядам. Скорее неприязни, чем восторга. Из осужденных лишь Корв казался достойным бойцом. Остальные напоминали жертвенных животных, почему-то одетых в доспехи и вооруженных мечами и щитами. Вряд ли они продержатся и минуту. На самом деле минута – это очень долго. Это бесконечный бой – тот, который длится минуту. Все значительное слишком кратко, как Венерин спазм. Постум неспешно подошел и встал в ряд с осужденными. Муций по левую руку от него. Кумий – справа. Корв понял замысел и выступил вперед, заслоняя Кумия с другой стороны плечом. Рыжий занял позицию рядом с Муцием. Каждый опытный боец должен был прикрыть неумеху. Риск был велик. В предстоящей драке и собственную-то жизнь отстоять можно было с трудом. А уж если думать про соседа…

– Оставьте меня, не рискуйте. Я встану отдельно. Пусть я погибну… не надо… – путано забормотал Муций. Вчерашний хмель прошел, а вместе с ним улетучилась и смелость. Теперь он отчаянно трусил. Да, он боялся. Но пусть будет Юпитер Всеблагой и Величайший свидетелем – он не хотел спасти свою жизнь ценой жизни старшего брата.

– Стоять! – рыкнул император и наградил приговоренного ощутимым тычком в бок. – Все решения принимаются до начала войны.

Против пестрого сброда вышли одетые в черное, закованные в черные доспехи воины. Исполнители казались монолитной неодолимой стеною. И даже пластик их доспехов выглядел вороненой сталью.