Все мы люди

Тем не менее, она излучала своеобразный живой блеск, и это делало Мэй счастливой, так что, черт возьми, пускай так и будет. Дортмундер оставил свои сомнения при себе, положив ноги на старый, потрепанный пуфик, и усмехался и кивал своим гостям. Людям, которые пришли поговорить не об открытии счетов или об их последующем разделении или на любую другую тему касающуюся бизнеса. Простые люди, которые зашли сюда покушать, выпить ликера, а затем возвратиться к себе домой. Если подумать, то это довольно странная идея. Это была задумка Мэй, так как и елка, которая подняла настроение Дортмундеру.

Одно лишь замечание по поводу организации вечеринки: ты предлагаешь людям бесплатную еду и бесплатные напитки, а они взамен пытаются казаться милыми. Здесь присутствовало поразительное количество знакомых лиц, некоторых из них Дортмундер не видел много лет. Как, например, Алан Гринвуд, товарищ, с которым он проработал кучу времени, пока вдруг не выяснилось, что Гринвуд вел двойную жизнь. Все время Дортмундер думал о нем как о простом, надежном, полезном коллеге-грабителе. Гринвуд вел тайную жизнь актера. Бум и он выдал себя, он получил свой собственный телевизионный сериал, и не было больше смысла бегать по пожарным лестницам. А теперь он был здесь, в своем синем деним костюме, галстуке Боло и кружевной гофрированной рубашке под руку с невероятно худым блондином с красивым именем Дорин.

– Рад тебя видеть, Гринвуд.

– Что нового, дружище, – произнес Гринвуд и обменялся рукопожатием с Дортмундером.

Потом был Уолли Уистлер, один из лучших профи по взлому замков. Он совсем недавно вышел из тюрьмы, куда попал из-за того, что нечаянно открыл замок, когда гулял по зоопарку с детьми. Понадобилось несколько часов, чтобы загнать льва обратно в клетку.

И Фред Лартц, в прошлом водитель, который отказался от вождения после одного случая.

Он возвращался пьяный из Лонг-Айленда со свадьбы кузена, когда он съехал с магистрали «Van Wyck», попал на взлетную полосу №17 аэропорта Кеннеди и столкнулся с Eastern Airlines рейс на 2.08 прямо из Майями. Жена Фреда Тельма – дама в смешной шляпе, которая была на кухне с Мэй, все эти дни возила семью.

Также присутствовал и жадно поглощал эгг-ног, Герман X, чернокожий, чья радикальная политическая деятельность ни в коем случае не мешала его основной карьере в качестве взломщика. Даму, которая была с ним, он представил как Фокси. Выглядела она просто потрясающе. Высокая и стройная, стильная и черная ее кожа блестела. Фокси и Дорин, настороженно присматривались и обходили стороной друг друга.

Присутствовала и команда картинного фиаско. Появилось круглое, приятное лицо Роджера Чефуика и его по-матерински заботливая жена Мод. Тини Балчер был здесь с довольно скромной девушкой невысокого роста с приятным лицом по имени Эйлин, которая выглядела испуганной. Дортмундер все ждал от нее записки кому-нибудь с просьбой о помощи – «Спасите меня от этого человека». Стэн Марч со своей Морн, которая приехала сюда сразу же после работы, и поэтому на ней все еще была униформа водителя такси: клетчатые штаны, кожаная куртка и кепи. И, конечно же, здесь находился Энди Келп со своим племянником Виктором. О, это была почти вечеринка. Кроме эгг-нога был чистый бурбон, пиво в морозильнике и большой кувшин Gab Hearty Burgundy, точно такой же, какой Дортмундер пил в торговом центре в ту ночь. Рождественские мелодии доносились из фонографа, а Стэн Марч, Фред Лартц и Уолли Уистлер пели некоторые из наиболее популярных песен, таких как «Jingle Bells» и «God Rest Ye, Merry Gentlemen,» и «Rudolph, the Red-Nosed Reindeer». Мэй и Тельма Лартц и Мод Чефуик вместе накрывали шведский стол в кухне и, в целом, люди действительно приятно проводили время. Также большинство гостей пришло с подарками и, глядя на размер и форму тех презентов, которые теперь лежали под жалким подобием дерева, Дортмундер предположил, что большая часть из них были бутылки бурбона. Так что можно сказать, что вечеринка удалась. В целом, Дортмундер был вынужден признать для самого себя, что это мероприятие выглядит, черт возьми, чуть ли не радостным.

Затем пришли Марч, Фред Лартц и Уолли Уистлер и разместились вокруг Дортмундера.

Марч пояснил:

– Нам нужен четвертый и это ты. А теперь все вместе… Добрый король Вацлав…

Дортмундер знал около половину слов песни, но это едва ли имело значение. Он бурчал гортанно в своем обычном стиле пения, а остальные трое громко пели широким диапазоном, вверх и вниз, словно мяч для фитнесса, порой неуклюже и почти фальшивя.

Радость и хорошее настроение наполняли квартиру, словно паводок и Дортмундер усмехался поверх своей чашки с эгг-ногом, позволив ему унести себя.

Следующим альбом была оркестровая музыка, поэтому клуб веселья разошелся, чтобы обновить свои напитки. Келп пришел с новой чашкой эгг-нога для Дортмундера, присел на корточки возле его стула и произнес:

– Хорошая вечеринка.

– Неплохая, – согласился Дортмундер.

– Послушай, ты не против, если мы побеседуем минутку?

Дортмундер посмотрел на него непонимающим взглядом:

– Побеседуем минуту? О чем?

– Чонси, – ответил Келп.

Дортмундер закрыл глаза:

– И как раз тогда, когда я уже было почувствовал себя лучше, – произнес он.

Келп похлопал его по руке:

– Да, я знаю. Мне жаль, я не хотел разрушить атмосферу вечеринки и все такое, но у меня есть идея. Это значит, что если ты признаешь мою задумку хорошей, то Покьюлей немедленно должен приступить к созданию копии.

Дортмундер открыл глаза для того, чтобы было удобнее хмуриться.

– Копия? Покьюлей сказал, что это не сработает.

– С моей задумкой сработает, – продолжал настаивать Келп. – Могу я поделиться ею?

– Конечно, можешь, – ответил Дортмундер, – но я догадываюсь, что она «попахивает».

– Просто подожди, – сказал Келп и наклонился ближе к уху Дортмундера.

Дортмундер слушал его, слегка наклонив голову, его глаза наблюдали за гостями, которые двигались и разговаривали, пели и танцевали по всей квартире. Его левая рука держала кружку с напитком, а ноги лежали на старом пуфики напротив его кресла.

Сначала он выглядел пессимистически, затем немного удивленным, а затем почти воодушевленным и, наконец, казалось, взвесив ситуацию, пришел к выводу. Келп закончил, отклонился назад, улыбнулся Дортмундеру и спросил:

– Ну? Что думаешь об этом?

– Иисус, – только и ответил Дортмундер. – Это настолько глупо, что должно сработать.

– Должен ли я сказать Покьюлею, чтобы он начинал?

– Иисус.

– Подумай об этом, Дортмундер.

Возбуждение Келпа было настолько велико, что его пальцы дрожали.

– Я думаю об этом.

– Он должен начинать?

Дортмундер медленно кивнул, затем также медленно кивнул еще раз.

– Да, – решил он. – Давай дадим ему шанс.

– Отлично, – сказал Келп и вскочил на ноги. – У меня предчувствие. Что-то подсказывает мне, что это будет нашим звездным часом.

Иную мысль можно было увидеть на лице Дортмундера, но в тот момент Мэй позвала из столовой:

– Прошу всех к столу, – а обращаясь к Дортмундеру, произнесла: – Оставайся там, Джон, я принесу тебе тарелку.

– И еще эгг-нога, – добавил Келп, держа кружку. – Допивай свой.

Дортмундер допил и ему принесли тарелку с горой дымящейся еды, а также чашку со свежим эгг-ногом. Гостиная наполнилась людьми, которые держали тарелки с едой в одной руке и напитки в другой, и пытались сообразить, как воспользоваться вилками.

– За виновника торжества! – внезапно закричал Келп. – За Джона Дортмундера!

– Да ладно, – произнес Дортмундер, но настроение переполняло все его тело. Затем чертов Стэн Марч начала петь «For He's a Jolly Good Fellow,» несмотря на «Oh, Little Town of Bethlehem», мелодия которой доносилась из фонографа, и все остальные последовали его примеру, а Дортмундер сидел там как дурак с горячим блюдом на коленях и подпевал.

После того как все поставили свои тарелки, стаканы, чашки, пивные бокалы и зааплодировали своему собственному пению, а затем повернули светящиеся радостью глаза к Дортмундеру. Он понял, что должен что-то сказать. Он посмотрел вокруг и его взгляд упал на сверкающее лицо Келпа, подняв свежий эгг-ног, Дортмундер произнес: