Все мы злодеи
Шрифт:
Традиция трагедии
В раннем красном утреннем небе Изобель лежала в постели и изучала заклятие, которое висело на ее ожерелье рядом с медальоном.
Рид предупредил ее, что Объятия Жнеца не подходят для турнира. Это обрекало человека на смерть, а не убивало его, гарантируя, что каждый совершенный им проступок приближает его на шаг ближе к могиле. Если бы Изобель знала об этом заранее, она бы никогда не рисковала своей жизнью, чтобы создать его.
Но теперь, когда она это сделала, она могла только с благоговением смотреть на
Пришло время заполнить его.
Не успела она одеться и поместить кольцо в центр своей доски для заклинаний, как кто-то постучал в ее дверь.
— Входи, — сказала Изобель.
Это был Алистер.
— Отлично. Ты уже проснулась.
Он казался бледнее обычного, возможно, даже немного зеленоватым. Он бросил нервный взгляд на коридор позади себя, прежде чем проскользнуть внутрь и закрыть дверь. — Нам нужно поговорить о теории срыва турнира твоей подружки. Ты уже создала Правду или Предательство?
— Мы далеко не подружки, — натянуто сказала Изобель.
— Хорошо, так ты создала его?
В его тоне было что-то странно напряженное, чего она не понимала.
— Пока нет, — осторожно ответила она. — А что?
Алистер не ответил. Вместо этого он сидел рядом с ней, пока она работала. Она вылила склянки с сырой магией, которые собрала прошлой ночью, на доску заклинаний. Поскольку Объятия Жнеца было десятого класса, для этого требовалось огромное количество магии, почти все, что у нее было. Мерцающие частицы облаком закружились над септограммой, устремляясь в кольцо.
— Я знаю, Бриони сказала, что мы можем остаться здесь, — наконец ответил Алистер, — но я не доверяю Гриву, и это его Ориентир.
Изобель попыталась угадать, что могло произойти прошлой ночью после того, как она легла спать. Бриони тоже удалилась в одну из спален, предоставив мальчиков самим себе. Может быть, что-то произошло между Гэвином и Алистером, угроза, ссора. Если Алистер был полон решимости не доверять ему, то Изобель тоже не стала бы. В любом случае, она предпочла бы их союз, когда они были только вдвоем.
— Что нам делать? — спросила Изобель.
Алистер пристально посмотрел на нее, и ее живот затрепетал таким образом, что это было одновременно ужасно отвлекающим и ужасно приятным. Прошлой ночью Изобель взяла на себя обязательство быть настоящим чемпионом, а настоящие чемпионы не чувствовали себя так по отношению к другим — даже к своим союзникам. Это было глупо. Это было опасно. И как бы резко Изобель ни ругала Бриони за погоню за сказками, часть ее все еще отчаянно хотела вернуться в Пещеру с Алистером. Чтобы увидеть, как далеко могут завести их эти чувства. Притворяться, что их история была чем-то иным, кроме трагической.
Алистер положил руку на руку Изобель, переплетя свои пальцы с ее. И прежде чем он заговорил, слово «да» уже сорвалось с ее губ.
— Что, если Бриони права? — спросил Алистер.
Изобель напряглась. Это было не то, что она ожидала от него услышать.
— Если это так, то это было бы… мы были бы…
Тень эмоции промелькнула на его лице. Поскольку Изобель никогда не видела его эмоций, ей потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать ее. Надежда.
Она
сжала его руку так крепко, что он поморщился. — Ал. Это всего лишь фантазия.Чем больше она размышляла об этом, тем больше понимала, что неудивительно, что Бриони пала жертвой подобных представлений. Бриони было недостаточно просто быть чемпионкой — она должна была быть лучше их всех. Герой, о котором она всегда мечтала.
— Разве мы не всегда жили фантазиями? — пробормотал он.
Алистер чуть не пожертвовал собой ради нее в лесу. Она поцеловала доску заклинаний, покрытую его кровью. Она использовала каждый исцеляющий магический камень, который у нее был, чтобы вернуть его к жизни.
Но Изобель больше не могла прятаться от правды. Когда дело доходило до турнира, все это не имело значения.
У них не было бы счастливого конца.
— Мы обещали сразиться друг с другом в дуэли, когда я верну свои силы, — напомнила ему Изобель. Она прижала большой палец к тому месту, где когда-то на его коже был белый шрам от ее заклинания. Теперь он исчез. Как и у нее.
— Я не буду драться с тобой на дуэли, — серьезно сказал он. — Мой план изменился.
— Тогда какой у тебя план?
Он убрал свою руку от ее руки и посмотрел вниз. У Изобель сжалось в груди.
— Твой план состоит в том, чтобы пережить это, пока мы не останемся одни. Чтобы заставить меня убить тебя, потому что ты не можешь заставить себя убить меня, я права? Ее голос прозвучал язвительно, но она исцелила его. Она держала его тело в своих объятиях. Она умоляла его вернуться к ней.
И он ожидал, что она убьет его без боя?
Их не должно было это так заботить. Он должен был быть ее соперником. Но он был не тем человеком, которого она встретила той ночью в «Сороке». И она тоже.
— Если Бриони права, то мы могли бы прервать турнир.
Голос Алистера дрогнул. — Мы могли бы оба…
— Ты обманываешь себя, — огрызнулась она. — Вы оба обманываете. Мы оба.
Он отвернулся от нее, мускул на его челюсти дернулся. — Разве не лучше иметь надежду?
Нет, не для нее. Изобель, возможно, никогда не называла поместье Макасланов своим домом, но она все еще была воспитана на наследии трупов, грязи и гнили, копаясь в самых отвратительных местах в поисках магии, чтобы ее семья могла процветать. И в выборе между уродливой реальностью и милым заблуждением Изобель всегда выбирала реальность.
— Но эта надежда пуста, — сказала она. — Почему ты не можешь этого понять?
Алистер снова протянул руку.
— К тебе вернулись твои силы. Найди ответы сама.
Изобель неохотно потянулась вперед и взяла его. Один из ее магических камней замерцал, и на его запястье появился знакомый след губ Божественного Поцелуя.
Самые последние мысли Алистера пронеслись у нее в голове. Она увидела лицо, которое узнала в Сороке, — брата Алистера. Его гнев и его горе пронеслись через нее, как ток, и по мере того, как проходили десятки сцен — мрачные лица его семьи, выпечка и пинбол, ужасное заклятие в кольце — сила всего этого угрожала утопить ее. Она почти чувствовала грязь у него под ногтями, когда он закапывал кольцо и все, что оно значило.