Все прекрасное – ужасно, все ужасное – прекрасно. Этюды о художниках и живописи
Шрифт:
Когда-то художник Виктор Пивоваров подарил мне замечательный рисунок: «Тело московского неофициального искусства 60–70-х» (1999) [4] .
Контуром нарисовано тело мужчины. Верхняя часть туловища разделена на зоны, раскрашенные цветными карандашами. В зоны Пивоваров вписал несколько десятков фамилий художников московского неофициального искусства.
Рисунок вызывает в памяти старинные гравюры, изображающие алхимического человека, астрологического человека, человека с фигурами памяти, человека с символами оккультной анатомии, каббалистического человека Адама Кадмона и т. д. И отражает представление древних о том, что
4
Картина маслом на тот же сюжет находится в коллекции ГТГ.
Ступни, икры, бедра и детородный орган «тела» Пивоваров оставил пустыми. Вероятно, из опасения обидеть художников. А жаль. У мистического Адама Кадмона, например, в детородном органе располагается важнейшая креативная дефиниция – сефира «Основа» (Йесод), в правой ноге – «Стойкость» (Нецах), в левой – «Сияние» (Ход). А в ступнях – «Царство» (Малхут).
Составил ли Пивоваров табель о рангах? Выстроил ли иерархию «своего круга», поместив собратьев по цеху в разные части тела? Ведь не все части тела равны между собой.
Однажды члены так называемой НОМЫ [5] затеяли игру: уподобили свою группу армейской структуре. Художникам присвоили военные звания: генералиссимус, генерал-полковник, генерал-лейтенант, генерал-майор, полковник, подполковник, майор и т. д. В зависимости от веса в «своем кругу» и таланта раздали «всем сестрам по серьгам». Время от времени понижали или повышали в звании. Коллег таким образом оценивали. Указывали на место. Кто получше, кто похуже или же те, с которых и взять-то нечего.
5
«НОМА – (термин) введен П. Пепперштейном для обозначения круга московского концептуализма… НОМА означает круг людей, описывающих свои края с помощью совместно вырабатываемого комплекса языковых практик. Термин образован от слова ном, которым обозначались в Древнем Египте части расчлененного тела Озириса…» (Словарь терминов московской концептуальной школы. М.: Ad Marginem, 1999). У слова «нома» есть также и другое значение. См. Википедию.
Один из «блаженных» отцов идеи, «алчущий правды» интеллектуал, чтобы вполне «насытиться», спроецировал затею на небесную иерархию легендарного ученика апостола Павла христианского мистика Дионисия Ареопагита, получив, таким образом, «оправдание небес».
В отличие от вышеописанной истории, Пивоваров скорее подчеркивает своеобразие того или иного фигуранта. Например, Анатолий Зверев пребывает в желудке «тела»: Пивоваров намекает на экспрессию и спонтанность Зверева. Михаил Шварцман размещен на пальце левой руки, указующем на небеса. Так как маэстро беседовал в своем творчестве с Создателем. Или, вернее, согласно самому Шварцману, исполнял Его волю. Кабаков изображен в верхней левой части головы, как художник – изобретатель идей, Вейсберг и Штейнберг пребывают в легких, вероятно потому, что в их картинах много воздуха, Комар и Меламид обернулись устами «тела» в силу своей способности артикулировать и называть. Например, сформулировали понятие «соц-арт», которое прилипло, по делу или нет, к целой плеяде художников и стало нарицательным далеко за пределами узкого круга, и т. д.
Чехов подписывал свои рассказы для журнала «Осколки» «ЧЕЛОВЕК БЕЗ СЕЛЕЗЕНКИ». Пивоваров, полемизируя с великим писателем, напротив, поместил свое имя как раз в область селезенки, назвавшись таким образом «ЧЕЛОВЕКОМ-СЕЛЕЗЕНКОЙ».
Согласно медицинским словарям, этот орган действует в организме как фильтр для бактерий, простейших и инородных частиц. Пивоваров выступил в данном контексте как целитель и врачеватель «Тела московского неофициального искусства 60–70-х».
В
том, что Борис Орлов прекрасный художник, в наше время, слава Богу, никого не надо убеждать. Важнейшее же человеческое качество маэстро – верность (не частая, заметим, гостья в данном цеху).«Групповой портрет с лентами» (1988) [6] , подаренный мне Орловым, изображает более узкий круг (как Борису в тот момент казалось) единомышленников.
Свой круг.
Перефразируя Пивоварова и заменив пару слов, работу Орлова можно было бы назвать «Коллективным бюстом группы художников московского неофициального искусства 70–80-х».
6
Вариант скульптуры находится в музее Art Institut в Чикаго (1987).
Имена расположены на орденских лентах, украшающих коллективную грудь, любимую Орловым-художником часть тела человека. Количество персонажей ограничено десятком имен: Орлов, Булатов, Лебедев, Брускин, Комар и Меламид, Косолапов, Соков, «Гнездо», «Мухоморы», С. Мироненко.
У Орлова все члены референтной группы равны, за исключением «Гнезда», «Мухоморов» и С. Мироненко, представляющих собой художников более молодого поколения. И потому изображенных на лентах меньшего размера.
Грудь – искусство, культура. Государство, наконец.
Художники – граждане империи под названием Искусство. Воины, бойцы в великой борьбе. В великом деланье.
В метафизической битве за Бессмертие.
Орлов – созидатель коллективного бюста – демиург:
Пусть будет все, как я представил Пусть все живут, как я заставил Пусть все умрут, как я заставил.Борис всегда уподоблял арену искусства военному полю битвы. Говорил, что мы сражаемся на передовом крае. Потому риска у нас больше. И раненых с убитыми больше. Это был, с одной стороны, возвышенный романтический пафос, абсолютно серьезный (в отличие от искушенной игры «номы»). С другой – трогательно детский.
В нашем послевоенном детстве война отшумела не сразу. Мы продолжали воевать во дворах. Кто против кого сражался? Естественно, русские против немцев. Третьих не было.
Отголоски дворовых баталий мерцали в Бориных рассуждениях. И, безусловно, нашли свое отражение в искусстве художника.
Орлов предупредил маневр противника и предрешил исход сражения: «Так победят сегодня русские».
Выдал награды художникам-победителям, создав замечательное произведение: «Групповой портрет с лентами».
И Будущее настало.
Борис Орлов
Воспоминание бесконечно – фрагмент без начала и конца еще одной, «иной» реальности. Как сновидение, безумие или искусство.
Представим следующую картину: искусство – особая страна. Территория страны располагается в музеях. Ее жители – зрители (вечные путники) – бредут дорогами искусства из музея в музей, из зала в зал, от артефакта к артефакту.
Скульптор Борис Орлов работает с имперскими мифами.
С мертвой Римской империей и с когда-то живой советской. Художник взглянул на советскую цивилизацию как на погибшую еще при ее жизни.
Кажется, я подкинул Орлову словечко «тотем» для обозначения ряда работ. Впрочем, не буду настаивать: память, как известно, порой подводит. Тогда произведения скульптора напомнили мне раскрашенные тотемные изображения североамериканских индейцев: алеутов и тлинкитов.