Все равно будет май

Командиром группы захвата плацдарма на западном берегу Одера был назначен недавний гвардии старшина, а теперь гвардии младший лейтенант Семен Карайбог. Группе захвата поставлена задача: на рыбацких лодках ночью преодолеть первое русло реки и по пойме добраться до второго русла. А затем, после артподготовки, форсировать Вест Одер и захватить плацдарм на другом, вражеском берегу.

В помощники себе гвардии младший лейтенант, как обычно, взял гвардии старшего сержанта Назара Шугаева. На вечерней зорьке группа захвата пробралась прибрежным лозняком к реке и стала, как выразился Карайбог, «вживаться» в обстановку. Младший лейтенант в огромный трофейный артиллерийский бинокль осмотрел далекий вражеский берег, прикидывая, как лучше выполнить приказ.

— Широкий, дьявол, этот Одер! Да еще пойма. Болото. Ила наглотаемся.

Минувшей ночью саперный батальон закончил приготовления к форсированию. У самого берега сложены понтоны, подготовлены штурмовые мостики. Со всех ближних мест в район форсирования стянуты рыбацкие лодки, припасены и другие подручные средства. В прибрежном лесу, затянутые маскировочными сетями и еловыми ветками, покорно ждут пушки, гаубицы, тяжелые минометы.

— Верно, ночью пойдем? — вопросительно посмотрел на своего друга Назар.

— Должны! — кивнул Карайбог. — Все готово. Рванем и — четыре с бока, ваших нет!

Лежавший возле командиров молодой солдат, прибывший в полк с последним пополнением и еще не обстрелянный, поежился и от холодного ветерка, дующего с реки, и от предстоящего ночью первого в его жизни боя. Проговорил неуверенно:

— Трудновато будет…

Карайбог оглянулся и сразу опытным глазом оценил и понял все, что испытывает сейчас молоденький белобрысый парнишка в неуклюже сидящей шинели, с болтающимися голенищами сапог. По всему видно: нужна дополнительная политбеседа.

— Проще пареной репы! Днепр форсировали, Березину форсировали, Вислу форсировали. Опыт имеется. Сиганем на тот берег, фашист охнуть не успеет.

Молодой солдат с уважением и верой смотрел на бойкого командира взвода. Товарищи его уже просветили: взводный подходящий. Войну рядовым начал, а сейчас младший лейтенант. Хорошо, что к такому попал. И воевать будешь, и уцелеешь. Все же заметил:

— Вот пойма только болотистая…

— И хорошо, что болото, — отрубил Карайбог. — Ты в своей Зачухраевке, верно, и не слыхал, что есть на свете грязевые ванны.

— Я из Барнаула, товарищ гвардии младший лейтенант, — несколько обиделся солдат.

— Все едино. Это у вас в Барнаулке грязь самая обыкновенная, как деготь. А здесь грязь лечебная. Заграничная.

— От каких же она болезней, товарищ младший лейтенант? — простодушно вклинился в разговор Ваня Дударев, не без оснований слывший во взводе первейшим остряком.

Карайбог, как и положено командиру, начал объяснять спокойно, обстоятельно:

— Против разных болезней. Ревматизма, скажем, ломоты и трясения конечностей. Бабы, так те до войны в Крым, в известную местность Саки, ездили грязи принимать, чтобы рожать.

— Может, кто другой, а я, товарищ младший лейтенант, рожать пока не собираюсь, — скромно заметил Дударев.

Сзади прыснул смешок. Улыбнулся и Карайбог:

— Как знать! После такой войны народ сильно поредел. Выйдет указ — будешь и ты рожать.

— У нас для баб, чтобы рожали, другое средство есть. Без указа обойдемся, — не сдавался Дударев.

Теперь смеялся весь взвод. Почувствовав, что беседа приняла слишком фривольный характер, Карайбог насупился:

— С тобой, Дударев, серьезно говорят, а ты на кобылятину сворачиваешь. Пойди лучше посмотри, ужин готов? Нам сегодня заправиться хорошенько надо.

К ночи группа захвата расположилась у самого берега. Когда совсем стемнело и немцы угомонились, бойцы тихо погрузились в лодки и поплыли к пойме. Немецкие часовые не заметили десантников. Высадились скрытно на пойме и пошли, таща лодки по болоту, к другому рукаву реки. Когда группа вышла к Вест Одеру, наша артиллерия начала огневой налет на вражеские позиции. В темном небе над головой десантников с шумом летели снаряды.

Снова бойцы погрузились в лодки и поплыли к западному берегу Одера. Половину спящей, мелкой рябью тронутой реки проплыли спокойно. Но когда достигли середины, гитлеровцы заметили десантников. Слева и справа застучали крупнокалиберные пулеметы. По разбуженной глади реки побежали пунктиры фонтанчиков. Мины всплескивались, как чудовищные рыбы.

Ожили и вражеские артиллерийские батареи. Один шальной снаряд разбросал и перевернул несколько лодок с десантниками.

— Вперед, ребята! — крикнул Карайбог. — Смерть — душе простор! — и первым бросился в воду. И сразу услышал за спиной бултыхание. За ним, как всегда, как на Днепре и Висле, бросился Назар Шугаев. А вот, пуча глаза и отплевываясь, плывет Ваня Дударев. Даже новичок, боясь отстать от командира, перевалился за борт и по-собачьи гребет руками.

Вражеские пулеметчики били длинными очередями, перечеркивали всю реку. Мины вздымали мутную встревоженную воду. Группа захвата выбралась на песчаный, сырой от утренней росы берег и, потрясая над головой автоматами и гранатами, хриплыми надорванными голосами закричала «ура». Все было в этом крике: и ненависть к врагу, и страх перед смертельным, летящим навстречу металлом, и призыв к тем, кто еще форсировал реку. И с криком «ура» бросились к холму, к первой траншее гитлеровцев, откуда вели огонь пулеметчики и, шипя и визжа, летели вражеские мины.

Карайбог, Шугаев, Дударев и другие бойцы были на бруствере первой вражеской траншеи, кое-кто с гиком и криком прыгнул в траншею и вступил врукопашную с оставшимися там гитлеровцами, когда откуда-то сбоку, косоприцельно ударила длинная пулеметная очередь. Карайбог крикнул:

— Вперед! — и, размахивая гранатой, прыгнул в траншею.

По ходам сообщения, добивая сопротивляющихся фашистов, десантники прорвались во вторую вражескую траншею и захватили ее. Приказ был выполнен. Через Ост Одер начали переправляться основные силы полка. И только тогда Карайбог заметил, что рядом нет Назара.

— Где Шугаев?

Кто-то из солдат проговорил нерешительно:

— Убит Шугаев! Там, на бруствере…

— Врешь! Не такой Назар! — хрипло гаркнул Карайбог и бросился к брустверу.

Назар Шугаев лежал ничком, раскинув руки и уткнувшись лицом в ржавую мертвую землю. Пулеметная очередь прошила его грудь как раз по ленточкам, отмечавшим все тяжелые и легкие (разве были они легкими!) ранения. Словно гитлеровский пулеметчик нарочно целился по этим цветным нашивкам солдатской славы.

Семен Карайбог опустился на колени, поднял голову Назара. Пустые неподвижные глаза, болью перекошенный рот.

— Может, в медсанбат, товарищ младший лейтенант? — вопросительно глянул новичок в такое же помертвевшее, как и у Назара Шугаева, лицо командира взвода.

— Там мертвых не берут, — необычно тихо проговорил Карайбог, поднимаясь с колен. — А Дударев где?

— Дударев тоже…

Теперь и Карайбог увидел лежащего шагах в пяти от Шугаева Ваню Дударева. Не будь он таким землисто-бледным, можно было подумать, что Дударев просто утомился в бою, прилег да и уснул спокойным сном праведника, сделавшего свое святое дело. Карайбог сразу не мог понять, куда попала сразившая Дударева пуля. Только перевернув его на спину, заметил на виске, под свесившимся пшеничным чубом маленькую черную запекшуюся ранку. Обидно было думать, что такая ничтожная ранка свалила замертво полного сил, здоровья, смеха и шуток парня.