все сердца разбиваются

— Не беспокойся, никто не узнает. Так же, как никто не узнал бы про ее миелобластный лейкоз, если бы не я. Наполненность живота и подагра — симптомы. К тому же в анализе ее крови повышенное количество гранулоцитов, но так как ее спихнули интерну с ее подагрой, это вряд ли бы выяснилось слишком быстро.

— Так. Ладно, — Лестрейд снова потер виски, этот жест ужасно раздражал Шерлока. — Ты просто увидел, что пожилая леди не ест медовые пирожные, и поставил ей диагноз. Заболевание, которого у нас в больнице не фиксировали лет двадцать…

— Восемь, и ей нужно сделать биопсию.

— На основании того, что она не хочет есть. Старушке с подагрой. Сделать болезненную и серьезную процедуру. Потому что ты подозреваешь…

— Я знаю. — Шерлок уставился Лестрейду прямо в глаза, и да, это опять сработало. Заведующий отделением отвел взгляд, принялся рыться в ящике стола, любоваться открытой пачкой сигарет, лежащей поверх документов. — Я знаю, и ты тоже знаешь. Мои догадки в девяносто девяти процентах из ста оказываются верными.

— Но всегда остается один процент, не так ли?

Проклятая статистика. Шерлок снова отвернулся к окну, спрятав руку в карман халата. Под языком разлилась горечь (желание курить вспыхнуло почти с пугающей силой). Лестрейд прав, он сдает в последнее время, и это никуда не годится. Нужно больше работы. Больше дел.

За его спиной раздался тяжелый вздох.

— Хорошо. Я поговорю с Диммоком, постараюсь не упоминать твоего имени.

— Он догадается.

— Это уже мои проблемы, ладно? Шерлок. Шел бы ты домой.

— Что? — он испугался, повернулся через плечо, распахнув глаза. — Нет! Еще рано! — увидев выражение лица Грега, постарался скрыть эмоции. — Я пойду вечером, — главное, сказать это уверенным тоном. — Когда закончится смена.

«Но у тебя нет никакой смены» — это не было произнесено, хотя отчетливо прозвучало в повисшем молчании. Лестрейд взглянул с жалостью — то, что нужно. Благословенные тупые люди с их сантиментами. Благословенный Лестрейд с его благотворительностью. Он считал, что Шерлок погибнет дома, без дела, умрет от скуки. Или кошмаров прошлого. Или застрелится своим незарегистрированным пистолетом. Вздор, конечно, но Шерлок не хотел проверять эту теорию — иногда даже Лестрейд мог ставить верные диагнозы, кто знает, вдруг это тот самый случай?

— Итак? — Лестрейд кашлянул, намекая, что пора освободить кабинет. Шерлок снова повернулся к окну.

— Один человек. Вытащил меня вчера из-под машины.

— Что?!

— Ты его знаешь. Наверняка знаешь.

— Из-под машины, Шерлок?..

— Он приходит к кому-то в больницу. Довольно часто. Думаю, не к больному, а к одному из работников.

— Так, и что с ним? — Лестрейд — воплощение терпения. Шерлок услышал тихий шорох: Лестрейд вытащил сигарету и начал крутить ее в пальцах. Свои пальцы Шерлок сжимал все крепче в кармане, пока они не начали неметь.

— Пока не знаю, но собираюсь выяснить. Мне интересно.

— Шерлоку Холмсу интересен здоровый человек? Думаю, это событие следует отметить. Покурим?

— Ты бросаешь.

— Это последняя. И как, ты сказал, его зовут, этого твоего спасителя?

— Я не говорил.

Лестрейд помолчал, чего-то ожидая, а потом снова вздохнул. Рядом с Шерлоком он вечно не мог надышаться. И это раздражало неимоверно.

— Зачем ты мне вообще это рассказываешь?

Шерлок не знал, и за то, что Лестрейд спросил об этом вслух, разозлился.

— Счастливо оставаться, — бросил он, направляясь к выходу. — И да, этот новый работник, с которым ты сейчас разговаривал, имеет склонность к садизму.

Он вышел прежде, чем Лестрейд успел уронить свою сигарету.

*

— Как у вас дела?

— Спасибо, хорошо. А у вас?

— Я хотела бы услышать больше.

— Надо же! А мне всегда казалось, люди спрашивают из вежливости.

Шерлок закинул ногу на ногу и удобней устроился в кресле. Он смотрел на женщину перед собой с улыбкой. Показывал ей, что в порядке. Что не склонен к агрессии или депрессии.

Спасибо, хорошо.

— Вы пропустили нашу прошлую встречу.

— Да, были дела.

— Какие? — она чуть подалась вперед, заправляя прядку за ухо. Судя по мочкам ушей, у нее недавно была инфекция. Но теперь все в порядке. — Мистер Холмс?

— Это допрос?

Она поджала губы. Разочарована. Ничего нового. Ей, должно быть, скучно с ним — изо дня в день повторение пройденного.

Трижды болела ангиной в этом году. Ей следует провериться.

— Вы пришли сюда добровольно.

Это не совсем так. У него не было выбора. Его загнали в угол.

Шерлок взглянул ей в глаза, ожидая, пока она не отведет взгляд. Но она продолжала смотреть, пока ему не стало слишком скучно. Он повернулся к окну, за которым шел дождь.

— Ну и погода в это время года! Вы не находите?

— Вы ведь врач, мистер Холмс.

Был врачом.

— Вы должны знать, что невозможно вылечить человека, который не хочет быть здоровым.

Откровенный бред. Он работал с болезнями, не с людьми. Просто устранял неполадки в организме, а если они возвращались, устранял их вновь. Он не может вести душеспасительные беседы с каждым пациентом.

Не мог.

И не хотел.

И не захочет.

— Что вы думаете о групповой терапии? — спросила она (как бы там ее ни звали), видимо, совсем отчаявшись. И стало ясно, что этот вопрос она собиралась задать на предыдущей встрече.

— Плохая мысль. Вам должно быть известно, что я социопат.

— Вы сами себе поставили этот диагноз.

— Мне поставил его школьный психолог.

— И вы стараетесь соответствовать, хм?

Шерлок отвернулся.

— Возможно, я просто не хочу быть здоровым.

*

Салли Донаван вышла из палаты и на секунду замерла, сбившись с шага. Потом решительно подошла к скамейке для посетителей.

— Я подумала, тебе это будет интересно.

— Мне не интересно.

Шерлок одним большим глотком допил свой кофе. Он был отвратителен, просто ужасен.

— Ведь это ты поставил ей диагноз.

— Все еще не интересно.

— Тогда почему ты сидишь напротив ее палаты?

Салли Донаван возвышалась над ним, словно карающий ангел, с планшеткой в руках.