все сердца разбиваются

Он был самым красивым существом, которое Шерлок когда-либо видел.

Почувствовав, какое направление принимают его мысли, Шерлок смутился. Прошло много лет с тех пор, когда он позволял себе думать о чем-то подобном. В любом случае, это показалось ему нелепым: он не знал человека, который так скоро стал его одержимостью, но ощущал исходящую от него угрозу. Опасность. Жар. Не это ли стало причиной его странных… эмоций? Психотерапевт как-то сказала, что Шерлок был влюблен в войну, и переживает ее потерю, как потерю любимой девушки. На что Шерлок ответил, что женат на своей работе, и изменять ей не намерен.

Мучимый этими мыслями, Шерлок снова и снова размышлял о мужчине с голубыми глазами. Когда от мыслей начинала болеть голова, он пил кофе и сочинял скрипичные пьесы, криво записывая их на любой подвернувшейся под руку бумаге. Он пытался не спать, пока сон не настигал его и не побеждал: тогда Шерлоку снилась война, а временами госпиталь, и все чаще граница между ними во сне стиралась. Однажды Шерлок полночи резал и зашивал людей в песках, а Лестрейд ассистировал ему, и кричал что-то сквозь ветер, и был в форме, и прятал глаза за темными очками. Он все пытался предупредить, но Шерлок был слишком занят операцией, и велел Лестрейду отвалить — но не смог произнести этого, потому что во рту у него застряла трубка. Шерлок начал задыхаться, он скосил глаза и увидел, как в тонкой пластиковой кишке трубки плавают песчинки, жалят его легкие, убивают его. Но тут же успокоился: на том конце трубки стоял его спаситель, он сжимал губами коннектор, выдыхая Шерлоку в рот. И хотя говорить он не мог, Шерлок услышал его голос отчетливо, откуда-то извне. Он был сухим и спокойным, как потрескавшаяся от солнца земля. Он говорил:

— Все люди умирают. Все сердца разбиваются. Сострадание — не преимущество.

*

Шерлок добился, чтобы его впустили, как добивался всегда. Майкрофт был серым и уставшим, погребенным под своими бумагами. Увидев Шерлока, он ослабил галстук и откинулся на спинку кресла, готовясь к неприятному разговору.

Потому что все их разговоры были неприятными.

Но Шерлок не знал, что говорить, так что шатался по кабинету, хватая различные вещи со стола, полок и подоконника, чтобы тут же поставить обратно. Его руки были заняты, но мозг измучен бездействием, и одни и те же мысли кружились снова и снова, причиняя боль.

Майкрофт вернулся к работе и некоторое время шуршал бумагами, внимательно читая и подписывая, либо же внося пометки. Один листок он отложил на край стола, не тронув. Шерлок скосил глаза, но Майкрофт, не оборачиваясь, закрыл листок папкой. Шерлок улыбнулся уголком рта.

Когда с бумагами было покончено, Майкрофт со вздохом отложил ручку, склонил голову к одному плечу, к другому, добившись двух громких щелчков. Шея была его вечной проблемой; шея и зубы. Немудрено, если носишь такую тяжелую голову и улыбаешься так кисло.

— Так значит, тебя все-таки вышвырнули, — подытожил Майкрофт, словно все это время они вели беседу. Его голос застал Шерлока врасплох, сам вопрос — нет.

— Все вынюхиваешь?

— Я сразу тебе сказал, что это плохая идея. Ты же знаешь — я могу устроить тебя. Могу подыскать тебе место, — он даже перестарался, заполняя свои слова безграничным терпением и смирением. Шерлок мгновенно разъярился. Он вспомнил, за что так ненавидит Майкрофта и почему не стоило к нему приходить.

— Мне не нужно ничего подыскивать, — сказал он. — Почему бы тебе не подыскать себе нового диетолога?

— Я потерял пару фунтов с нашей прошлой встречи, — хвастливо возразил Майкрофт, неосознанно прикрыв свой живот ладонью.

— Да, но вряд ли в хорошую диету будут включать бурбон до полудня.

И Майкрофт выдал Шерлоку одну из фирменных лимонных улыбок.

— Бурбон? — он невинно поднял тонкую бровь.

— От тебя пахнет, — с отвращением заключил Шерлок, ударив ладонями по столу. Майкрофт прикрыл глаза и засмеялся.

— Все вынюхиваешь?

Шерлок ощутил острое сожаление. Не нужно было приходить. Лучше бы он этого не видел.

Пару лет назад Майкрофт уезжал в отпуск. Деревушка в Швейцарии, лыжные спуски, свежий воздух. Это официальная версия. Майкрофт находился в реабилитационной клинике, пытаясь справиться со своим алкоголизмом. Безуспешно, как видимо.

— В таком случае, почему бы тебе не налить мне?

— Ты не пьешь, — ответил жестко Майкрофт, не открывая глаз. — И не куришь. Уже три недели. Неплохо, Шерлок.

— Отвратительно. Я знаю, где стоит бутылка. Тебе так претит идея проявить гостеприимство, или все алкоголики любят надираться в одиночку?

Майкрофт открыл один глаз, холодно взглянул на Шерлока.

— В чем дело? Собираешься сделать это, — он кивнул на руку Шерлока, — хроническим?

— Это и так хроническое! — рявкнул Шерлок, выставив вперед руки. Правая мелко подрагивала. Левая сжалась в кулак. Шерлок смотрел на них, а потом перевел взгляд на Майкрофта. Тот вежливо ждал, на лице его не отражалось никаких эмоций. Выдохнувшись, Шерлок опустил руки и развалился в кресле для посетителей. Майкрофт стучал ногтями по подлокотнику своего. Вдруг мелодично звякнули старинные настольные часы. Какая-то премерзкая мелодия – вроде «Августина». Шерлок всерьез задумался о том, какими тяжелыми могут быть эти часы, каким превосходным орудием. Мраморная подставка. Искусный механизм. Раздробленный череп.

Шерлок перевел взгляд на брата. Тот слегка развернулся в кресле, глядя в сторону окна. За плотно опущенными шторами шел дождь. Снова чертов дождь. Майкрофт моргнул, ресницы вдруг вспыхнули рыжим в мягком свете настольной лампы.

Шерлок вспомнил, что Майкрофт был морковно-рыжим. Когда-то в детстве. Когда они оба еще не умели многозначительно молчать, а только драться или бегать наперегонки (Шерлок всегда побеждал).

— Неужели с тобой все так плохо? — спросил вдруг Майкрофт, и в голосе его явственно прозвучало… да, снова оно. Разочарование.

— Мне нужна работа.

— Я уже говорил тебе…

— Мне нужна моя работа. Мне нужны мои руки. И мне нужно узнать имя одного человека.

— Кто он?

Шерлок покачал головой.

— Что ты о нем знаешь?

— Синий шарф. Голубые глаза. Нет пульса. Он следит за мной. Он пробирается в мою квартиру, — Шерлок сжал зубы, заставив себя заткнуться. Ему было сложно дышать, и еще сложней поднять взгляд на брата. Майкрофт смотрел серьезно, накренившись вперед в своем громоздком кресле.

— Думаешь, ты в опасности? — встревожено спросил Майкрофт. Шерлок широко распахнул глаза, глядя на него. А потом медленно выдохнул. Облегчение заполнило его с ног до головы.

— Не считаешь меня психом?

— Посттравматическое стрессовое расстройство, психосоматические боли и тремор, социопатия, синдром дефицита внимания и паранойя — слишком много даже для тебя.

— Ограничимся социопатией? — с ней Шерлок чувствовал себя уютно.

— И психосоматикой, безусловно. Остальное оставим на откуп бездарным психотерапевтам, надо же им что-то писать в своих отчетах для меня.