Все тайны Третьего Рейха

Естественно, Гесс разделял все идеи национал-социализма — и ведущую идею арийского господства, и идею создания великого Рейха, и решение еврейского вопроса. Тут не стоит рисовать Гесса защитником евреев и предполагать, что Гесс был противником уничтожения евреев. Нет, он так же, как и фюрер, видел в них мировое зло, которое должно быть уничтожено. Но для него было не менее важным уничтожить вредоносные еврейские идеи, поскольку он воспринимал миссию Гитлера как миссию лидера сил Света против сил Тьмы. Тьма — это не только Советский Союз, но и вообще все, что мешает арийской расе достичь своей божественной цели — создания справедливого государства, где больше не останется ни одного еврея. Конечно, Гесс замечал, что зацикленность Гитлера на борьбе с еврейством становится своего рода манией, приводит к психосоматическим расстройствам, но тут уж он ничего поделать не мог — только бережно относиться к своему кумиру и всячески оберегать.

Сам Гесс безудержно увлекался, по словам того же Падфельда, «…астрологией и всевозможными формами парамедицины, народными целителями, гипнотизерами, чародеями и диетологами. По словам Ханфштенгля, доходило до того, что он не мог отправиться в постель, не проверив с помощью лозы направление подземных вод. Несомненно, он преувеличивал, но Гесс и в самом деле страдал от бессонницы; он упоминал о ней, по меньшей мере, в одной речи, и его секретарша, Хильдегард Фат, рассказывала, как Гесс опробовал рекомендованное ему средство: лечь спать в пять часов вечера и встать для прогулки ранним утром.

Его интерес к народной медицине имел и положительную сторону. Германия традиционно славилась своими целителями, ратовавшими за жизнь на природе, естественные продукты и полный отход от городских привычек, что было созвучно положениям нацистского мировоззрения, призывавшим к возврату к простой жизни в непосредственной близости от природы, какой жили их германские предки. Гиммлер разделял увлечение Гесса народной медициной, собирал старинные народные рецепты и выращивал травы на обширных плантациях, обрабатываемых заключенными концентрационных лагерей; Гитлер принимал таблетки, приготовленные из фекалий болгарских крестьян.

„Естественная“ медицина не противоречила мистической биологической сути нацистского мировоззрения, в свете которого история предопределялась течением естественных биологических и расовых законов. Партийный отдел Гесса по народному здравоохранению, руководимый Герхардом Вагнером и занимавшийся сохранением генетического здоровья народа с помощью законов стерилизации, также стремился найти применение „естественной“ медицине отдельно или в сочетании с традиционными методами и создать на этой основе действительно национал-социалистическую форму медицины. Вагнер был таким же энтузиастом, как и Гесс, но в борьбе против организованной оппозиции врачей, воспитанных в духе традиционной медицины, он вынужден был признать свое поражение».

Гесс был постоянен в своих привязанностях, трудно открывался навстречу людям, предпочитал только хорошо знакомое общество, друзей, которых у него было мало, не умел вести беседу, был очень скрытным, ранимым и осторожным человеком. Он редко смеялся, не курил, презирал алкоголь и просто не мог понять, как после поражения в войне молодые люди могут танцевать и веселиться, — вспоминала фрау Ильза Гесс. — Только в небе, где много света и все пространство открыто глазам, он становился другим человеком — сильным, смелым, уверенным в себе и бесконечно счастливым. Он был мечтателем и романтиком, поэтому на него откровения национал-социалистов подействовали очень серьезно, и это, конечно же, подтолкнуло его к занятиям магией. Ведь то, что говорилось в «Туле», не могло не возбудить любви и любопытства, и понемногу Гесс стал заниматься изучением тайных текстов, магической практикой.

Но каковы бы ни были мистические настроения Рудольфа Гесса, к Гитлеру он относился как к хрустальной вазе. Когда в 1941 году ему стало понятно, что политика Гитлера может обратиться против него, Гесс ужаснулся. Его кумир будет повержен. Это было невыносимо. Как хороший ученик Хаусхофера, Гесс знал, что только континентальная ось Берлин — Москва — Токио может дать его стране будущее. Он тоже не терпел большевиков, но последние события на востоке показывали, что вроде бы диктатор Сталин несколько одумался и стал уничтожать своих евреев. Война с улучшающимся Союзом ему не нравилась. Правда, тут Гесс, совершенно не посвященный в военные планы Гитлера, не возмущался, он верил, что Гитлер может знать нечто такое, что ему неизвестно, почему война станет неизбежностью. Его попытки убедить Гитлера в опасности такой войны успеха не дали. Гесс меньше, чем кто-либо вообще, желал войны. Он знал, что альтернативой войны всегда могут стать правильные дипломатические переговоры. Гесс совершенно не был кровожаден, даже напротив — кровь он ненавидел. Он насмотрелся немало кровавых сцен во время Первой мировой войны, поэтому насилие вызывало у него отвращение. Кровь вызывала у него физиологическое отвращение. А любая война — кровь. И самое печальное — в ней прольется не еврейская, а арийская кровь.

Хаусхофер радовался, когда Гитлер заключил пакт с Советским Союзом. Гесс Хаусхофера обожал. «Человек с интеллектуальной жилкой, генерал работал над созданием нового в университете факультета геополитики, на котором предполагалось изучать взаимосвязи между людьми и страной их проживания. Хаусхофера отличало необыкновенное обаяние; писал один из последних адъютантов Гесса, он обладал обворожительной манерой общения с людьми и незаурядным, доскональным пониманием человеческих отношений. Гесс был просто очарован этим человеком. Кроме широкого кругозора, феноменальной начитанности, эрудиции и высокоразвитой интуиции, столь отличавшей генерала от отца Гесса…»

Но Гитлер разом перечеркнул все надежды Хаусхофера: когда тому стали известны планы Гитлера, старый мистик был в ужасе. Гесс тоже испытывал это неприятное чувство. Он разрывался между верностью своему фюреру и любовью к своему учителю. В то же время он видел, что Гитлер от плана не отступится, хотя тоже понимает опасность ведения войны на два фронта. Он видел, что Гитлер безуспешно пытается достучаться до арийского духа англичан, но из этого тоже ничего не выходит. Гесс верил, видимо, что сможет стать вестником мира. Иначе его поступок — этот полет в никуда — объяснить никак невозможно.

Тем не менее, факт остается фактом: каковы бы ни были мысли Гесса, полет в Англию он совершил. На этом его связь с Германией навсегда прервалась. Он не участвовал ни в одном из злодеяний, в которых обвиняли военную машину, созданную фюрером. Однако на Нюрнбергском процессе этого странного миротворца обвинили во всех грехах Рейха. А ранее Гитлер обвинил его в предательстве (чего, конечно, Гесс по своей великой любви совершить не мог). Для него это было огромной неожиданностью. Подчиненные Гесса ровным счетом ничего не понимали. После известия, что Гесс исчез, в Бергхофе собрались все высшие чины Рейха.

«Сначала Борман зачитал им письма и бумаги, оставленные Гессом, — пишет Падфельд, — потом Гитлер прокомментировал их. Ганс Франк, не видевший его некоторое время, был шокирован его убитым видом. „Он говорил с нами очень тихим, запинающимся голосом, лучше всяких слов выражавшим овладевшую им депрессию“. Полет он назвал безумием чистой воды. „Гесс, в первую очередь, дезертир, и если он когда-нибудь попадется мне в руки, я поступлю с ним как с обычным предателем. В остальном мне кажется, что этот шаг он совершил под влиянием астрологической клики, которой окружил себя. Таким образом, настало время провести радикальную чистку и освободиться от этого астрологического мусора“». Думается, это высказывание Гитлера должно показать, насколько сам он верил в «астрологический мусор», то есть насколько был мистиком.

Вера в предназначение и мессианство — да.

А вот полный уезд в мистику — нет.

Но Гесс — верил.

Даже дата его необъяснимой эскапады в Англию была неслучайной.

«Знаменательно то, — пишет Падфельд, — что 10 мая луна находилась в почти полной фазе (что давало явные преимущества для ночной навигации), к тому же в созвездии Тельца находилось шесть планет. Какое значение это могло иметь для Гесса, невозможно сказать без писем, оставленных им для Гитлера, Ильзе и Карла Хаусхофера». Впрочем, Падфельд тут же противоречит самому себе: «Но в последующих его записях ничто не говорит об астрологической подоплеке выбора даты полета. Только подпорченные страницы дневников Геббельса и основанные на слухах показания тех, кто присутствовал в Бергхофе и слушал чтение Борманом писем Гесса и опустошительные комментарии Гитлера. В партии Гесса знали как чудака, помешанного на астрологии, гомеопатии и прочих методах нетрадиционной медицины. Не исключена возможность, что, основываясь на этом, Гитлер, Геббельс и Борман представили его чокнутым и возложили ответственность за случившееся на астрологов, якобы отправивших его в Британию. Под влиянием этого многие астрологи и ясновидцы были арестованы, но сколько времени содержались они в заключении или концентрационных лагерях, неизвестно. В Бергхоф одновременно с Альбрехтом Хаусхофером был доставлен лишь один из них — швейцарский астролог Карл Краффт. Официальное объяснение, данное рейхсляйтерам и гауляйтерам в Бергхофе и несколько позже Генеральному штабу, сводилось к тому, что из-за британских устремлений Гесс находился в состоянии стресса. Он очень переживал из-за того, что два нордических народа рвут друг друга на части; он хотел быть боевым летчиком, но вторично получил отказ».