Все темные создания

Когда дорога исчезает и мы начинаем ступать по траве, я замечаю, что она всё ещё влажная, несмотря на солнце, и мне приходится смириться с тем, что моё платье будет испачкано.

Я иду молча, на стороже, обращая внимание на каждый мелкий нюанс, потому что не знаю о месте, куда мы идём, ничего, кроме того, что узнала из отчётов, составленных, когда Лире было девять лет. С тех пор она больше не ступала на эту землю, и всё указывало на то, что она даже не думала о ней. Но теперь я не знаю, чему верить.

Я готовлюсь к сложным вопросам, к комментариям, на которые придётся отвечать, но никто из них не говорит ни слова, пока мы пересекаем лес, выходим на новую дорогу и начинаем спускаться к городу.

Мы сразу же уходим от центра и попадаем в оживлённый квартал, где улицы полны телег, уличных торговцев и детей, бегающих туда-сюда, не глядя по сторонам.

После второго любопытного взгляда я ещё сильнее кутаюсь в накидку и натягиваю капюшон, чтобы скрыть свою внешность.

Меня удивляет, с какой безмятежностью движутся Нирида и Кириан. Даже без солдат и мечей, я не могу поверить, что их трудно узнать.

Нириду невозможно забыть. Её уверенная походка, рука на бедре, словно привычка класть её на невидимую рукоять, прекрасные светлые волосы, собранные кожаными лентами, и высоко поднятый, гордый подбородок… Весь этот образ должен быть запомнен теми, кто хоть раз видел её во главе армии.

И Кириан… Кириан тоже не из тех, кто может затеряться в толпе, даже в тёмных одеждах, в которые он одет сегодня.

— Мы здесь в безопасности? — спрашиваю я.

Нирида бросает на меня взгляд через плечо, но не удостаивает ответом.

— Нечего бояться, принцесса, — говорит Кириан с явным удовольствием, не скрывая насмешки. Он смотрит на меня с намеками, которые я предпочла бы не понимать. — Можешь снять этот уродливый капюшон.

Я игнорирую его последние слова.

— Вас не беспокоит, что нас могут узнать? — говорю я отводя взгляд, когда продавщица из одного из ларьков смотрит на нас слишком пристально.

— Никто из этих людей не видел тебя последние десять лет, — отвечает Кириан, останавливаясь у лавки с украшениями. — А мы с Ниридой не настолько важны, чтобы нас заметили.

Несмотря на его спокойствие, меня не покидают сомнения. Я держусь подальше от лавок, когда они подходят ближе, пока не доходим до прилавка с жареными миндалем.

Аромат привлекает меня к ларьку, возле которого уже остановились несколько детей с родителями. Здесь не только жареный миндаль, но и лесные орехи, и печеные каштаны, от запаха которых мне хочется плакать.

Запах переносит меня назад, в давно забытое воспоминание, затерянное среди тьмы: у меня замерзли пальцы от холода, Элиан протягивает мне печеный каштан, и я грею руки, прежде чем очистить его и съесть. Ко мне подходит лицо, точь-в-точь как мое, и я знаю, что это Алия. Таких, как мы, было много, еще девятнадцать, но её я всегда узнаю, потому что я ненавидела её больше всех. Элиан протягивает ей каштан и садится с нами молча. Он говорит что-то, похожее на «вы обе одинаково вспыльчивы, не знаю, почему не ладите», и тогда Алия забирает кулек с каштанами, а я щипаю её за бок. Это был первый и последний раз, когда мы были вместе добровольно.

Орден не оставлял места для здоровой конкуренции, ведь на кону стояла наша жизнь.

Я даже не знаю, что случилось с Алийей. Может, её перевели в другую программу, или она выполняет незначительные миссии, внедрившись в какую-нибудь влиятельную семью.

Чья-то рука ложится мне на плечо, возвращая меня в реальность, когда Кириан проходит мимо и обменивается с продавцом парой монет, чтобы получить кулек с миндалем. Однако он не возвращается, а остается там, беседуя с продавцом. Я не слышу их разговор, но вижу, как продавец улыбается, что-то объясняя ему. Нирида тоже подходит, берет несколько миндальных орехов и ест их, пока я жду.

Проходит несколько минут, я увертываюсь от прохожих, пока не решаю подойти ближе. Возможно, они обсуждают соргинак, хотя я не думала, что рынок подходящее место для этого.

Кириан держит кулек с миндалем, пока Нирида с аппетитом съедает несколько орехов, а у меня текут слюнки. Оказывается, продавец просто рассказывает о своей лавке в одном из соседних городков. Он говорит о своей семье, о том, как они основали лавку и как он поставляет продукты на ближайшие рынки.

— Что это было? — спрашиваю я, когда мы снова идем.

Кириан протягивает мне кулек с миндалем, и я уже готова отказаться, но мои пальцы решают за меня, и я беру пару орехов, которые оказываются невероятно вкусными.

Краем глаза я замечаю озорную улыбку капитана, и мои щеки пылают от смущения. Я натягиваю накидку ещё плотнее, будто краснею от холода.

— Это был ларёк с жареным миндалем, — отвечает Нирида, специально проговаривая слова медленно.

Я оборачиваюсь и одариваю её ледяной улыбкой.

— И что вы делали в обычном ларьке с миндалём? — спрашиваю, также медленно выговаривая слова.

Нирида поднимает брови, как будто я идиотка.

— Покупали миндаль, — отвечает она, показывая на кулёк, прежде чем отправить ещё одну миндалину в рот и продолжить путь, как ни в чём не бывало.

Я поворачиваюсь к Кириану, требуя объяснений.

— Терпение, — просит он, протягивая кулёк. — Миндаль согреет тебе руки.

Я принимаю его, не в силах ничего ответить, и продолжаю идти следом, пока мы не останавливаемся у другого прилавка. На этот раз я подхожу сразу, слушая их непринуждённую беседу: о еде, о урожаях года, о других лавках на рынке, о зимней погоде в Эрея…

Из толпы отделяется пожилая женщина и направляется к нам, пока они заняты разговором. Когда я понимаю, что её интересует не товар, я подхожу ближе, чтобы предупредить Кириана, но слишком поздно. Старуха подходит раньше и берёт капитана за руку, прерывая его беседу с продавщицей.

Я замечаю, как Нирида тянется к бедру, на котором нет меча, но тут же расслабляется. Она улыбается, пока женщина просто держит Кириана за руки с трогательной нежностью. Всё длится лишь несколько секунд, но этого достаточно, чтобы моё сердце забилось быстрее и я напряглась.

Старуха отпускает его, ничего не говоря, всё ещё улыбаясь и сдерживая, казалось бы, желание что-то сказать. Кириан же в ответ одаривает её сдержанной улыбкой.

— Что это было? — спрашиваю я.

— Мы видели то же, что и вы, принцесса, — отвечает Нирида, и меня начинает раздражать её тон.

После этого я продолжаю идти, чувствуя себя нервной, и, возможно, мои нервы обострены настолько, что теперь я замечаю больше взглядов, больше людей, перешёптывающихся, когда мы проходим мимо.