Все в ажуре!
Шрифт:
– «Ленд крузер»?
– Он самый! Все время на пожарную разметку ставил его. Правила нарушал. Ну, жена ему после этого случая краской весь кузов загадила. Что ни надпись, то матерное слово! Смеху было…
Претензий к мастеру у меня больше не было. За этот час я проникся к нему пониманием и определенной долей уважения. Хотелось предложить ему кофе или чего-нибудь покрепче, но он вдруг неожиданно засобирался домой:
– В общем, это… ребята скоро приедут. Я им все объяснил. У них трос восемь метров. Должно помочь. На всякий случай запиши мой номер, мало ли… Костей
Я понял, к чему он клонит. После записи его телефона в справочник я задал традиционный вопрос:
– Сколько я вам должен?
– Сколько не жалко! – широко произнес Константин.
Я решил, что меньше тысячи за подобное унижение предлагать стыдно, и протянул ему сложенную купюру.
– Э-э-э… Нет! Уже вечер! Клади на тумбочку!
Я выполнил требование. Хотя как были связаны вечер и нежелание брать деньги из рук, я так и не понял, но в тот момент мне было не до суеверий, и я вернулся в гостиную. В зеленом кресле сидела скучающая жена с полупустым бокалом в руке:
– Ну, как? Прочистили?
– В процессе… – приободрил ее я. – Сейчас приедет аварийка.
Через двадцать минут в нашу зажиточную квартиру зашли трое небритых мужчин в полной экипировке со светоотражателями на рукавах. Ото всех пахло водкой, и вследствие этого они были громкими и позитивными. Самый худенький из них сжимал в руке массивный восьмиметровый трос.
Команда спасателей тяжело дышала и материла крутой подъем, а старший внимательно прошелся по квартире и загадочно произнес:
– А, точно! Помню, помню эту хату… Помню!
Через пять минут Витя (его звали Виктор) вынес вердикт:
– У вас засор! – Я сдержанно кивнул. – Надо чистить! – Я кивнул отчетливее. – Ведро дайте. – Я жестом указал на ведро. – Отлично! – произнес Виктор. – А у вас только в унитазе вода стоит или где-то еще?
Сука! Такого поворота я не ожидал. Хотелось провалиться сквозь землю!
– Ладно, сейчас посмотрим. – Он прошел на кухню, открыл все источники водоснабжения и строго предупредил: – Не выключайте, пока я не скажу. Пусть льется.
Через пять минут операция по спасению профессорского унитаза вступила в решающую фазу. Виктор пропихивал трос сквозь препятствия, позитивный детина по имени Боря что-то напевал себе под нос, а тощенький Николай крутил железяку татуированными руками. Надо отметить, что делал он это настолько ловко, что мне стало стыдно за свое быстрое утомление.
Я вернулся к жене и, наполнив бокал, разом осушил его.
– Ты горячие роллы заказал? – поинтересовалась она.
– И креветки в темпуре тоже! Все, как ты любишь!
– У меня что-то от запаха аппетит пропал.
– Скоро управимся и проветрим!
Было не до сантиментов, но все же удивительная тишина за окном, хлопья пушистого снега и приветливые огоньки сталинских исполинов продолжали целительным бальзамом врачевать мою душу. Я успокаивал себя: «Все хорошо, это профессионалы высокого уровня, они собаку съели на этом, минут десять, и они закончат дело, а значит, вполне возможно, мы успеем вернуться к обсуждению последнего творения Ларса фон Триера и вытащим вечер из плоского штопора. Главное – не впадать
в отчаяние».– Блять! Не идет ни хуя! – Голос Виктора спустил меня с небес. – У вас есть телефон соседей?
Я содрогнулся и взглянул на часы: 23:15. Идти в первый же день к соседям с подобной проблемой было неловко. Я, конечно, планировал познакомиться с жильцами, но хотелось, чтобы обстоятельства были при этом несколько иными.
Я робко вышел в коридор и призадумался, но Виктор уверенно отстранил меня и произнес строго:
– Борь, спустись, проверь стояк в двести одиннадцатой квартире. Что-то застряло на ихнем уровне.
Пульс чуток успокоился, а Виктор продолжил засовывать обнаженные руки в унитазные внутренности и доставать оттуда все, что, на его взгляд, мешало нормальной работе нужника.
– Вероятно, она здесь тысячу лет накапливалась! – произнес я, глядя на очередной сгусток туалетной бумаги.
– Да какой там! Свежатина! Можете не сомневаться, это – ваших рук дело. Вы – на самом верху! К вам ничего не идет. Все – только от вас!
– Ну, надеюсь, что туалетная бумага в унитазе не криминал?
– Да как сказать… Как сказать…
Я кивал, соглашался и радовался тому, что в холодильнике у меня есть еще одна бутылка тосканского красного: когда все закончится, у меня будет возможность напиться по-настоящему и заглушить этот оскорбительный вечер!
Вдруг открылась входная дверь, и Борис впихнул в коридор хрестоматийного старца лет восьмидесяти в сильных очках и с копной серебристых волос. Он был одет в синие треники с отвисшими коленками и странную кофту времен московской Олимпиады. Сквозь увеличительные линзы старик смотрел на происходящее глазами выброшенной на берег рыбы и напоминал мумию Булата Окуджавы. Борис, загадочно улыбаясь, указал на старика рукой: вот, привел!
– Это еще что? – спросил Виктор.
– Сосед с нижней квартиры! – ответил Борис.
Движение тотчас прекратилось, и все уставились на колоритного гостя.
«Боже, неужели протекло и к ним?» – проносилось у меня в голове.
– Что случилось? – дрожащим голосом спросил старик, озираясь по сторонам.
– Ну, вообще-то, мы хотели бы у вас спросить то же самое, – начал было я, но старик не отреагировал и продолжил:
– Понимаете… У нас на чердаке расположен котел. Он очень старый. Я писал много раз, но им все равно, им наплевать. Они постоянно его задевают, хотя я их предупреждал! Даже записку прикрепил для них. Но они не читают! Они совершенно равнодушны ко всему!
– Кто они?!
– Таджики!
Я распахнул дверь, выглянул на лестничную клетку, и действительно, к стене скотчем был надежно приклеен тетрадный лист, на котором дрожащим почерком было написано: «Закроите выход на Крише!» Я вернулся в квартиру.
– Им все равно, – обреченно вздохнул дедушка. – Они лазают на чердак, чтобы счистить снег, и постоянно задевают котел. И что важно… Нужно закрывать дверь на чердак, иначе не оберешься проблем. Такое уже бывало. Раньше я следил за ними, ругался, но теперь не в силах.