Все ведьмы – стервы, или Ректору больше (не) наливать

За теплицами я не сразу разглядела, кто целенаправленно идет в конец огорода, а когда увидела и узнала, то сразу поняла, что до земли не так и высоко! И вообще не страшно!

Подумать-то подумала, но сдвинуться с места так и не смогла.

Когда ректор и новый профессор по травологии подошли ближе, я попыталась одернуть подоткнутую юбку, но, кажется, сделала только хуже. Взгляды мужчин остановились на моих туфельках и начали медленно подниматься по обнаженным ногам. Когда мои глаза встретился с потемневшими глазами ректора, я поняла: да боги с ней с высотой. Авось не разобьюсь. Крепко зажмурилась и прыгнула.

Лететь оказалось не так уж и высоко. И мой полет даже прошел бы удачно, если бы не маленькая ямка, в которую угодила нога.

– Ай! – Боль прострелила лодыжку, и я упала на попу.

Рядом тут же закружился и заскулил обеспокоенный доберман. Но он меня больше не пугал – лапочка ведь, когда не скалится. Зато быстро приближавшийся ректор со зверским выражением лица и развевающейся за спиной черной мантией заставил икнуть от ужаса.

Что? Я подвернула ногу? Нет-нет, я ударилась головой и потеряла сознание. Именно так! Ну и что, что упала не сразу, просто обморок запоздал.

Я тут же бухнулась на спину и закрыла глаза. Приоткрыла один, оглядела себя. Юбка задралась так неприлично, что я не могла этого так оставить. Быстро одернула ее, сложила руки на груди и снова закрыла глаз, изображая обморочную.

Нет, я понимала, что мой спектакль никого не обманул, но уж лучше так, чем смотреть в глаза взбешенному ректору. И так, вон, уже стоит над душой, сопит и явно сдерживает свой богатый словарный запас.

– Матильда, М-ма-ть-т-тильда! – наконец, рявкнул он, и я еще крепче зажмурилась. – Открой глаза! Хватит тут непонятно что изображать!

Пес рядом зарычал, явно не одобряя такого тона в мой адрес.

– Бруно, фу! – услышала я голос профессора эр Ритера. – А ты, Майкл, не рычи, девочка вон с какой высоты упала, наверняка сильно ушиблась, а тут ты еще.

Вот именно! Я, можно сказать, чуть не убилась, а он на меня кричит. И вдруг так жалко себя стало, что я всхлипнула.

– Где болит? – участливо спросил оборотень.

Дальше молчать с закрытыми глазами было уже глупо, к тому же меня жалели. Я вздохнула, беря себя в руки, и открыла глаза. Надо мной склонились две мужские головы с обеспокоенными выражениями на лицах. Я хлопнула ресницами и с несчастным видом призналась:

– Кажется, что-то с ногой.

– Давайте я помогу вам сесть. – И оборотень взял меня за плечи, помогая приподняться.

– Какая нога? – хмуро глядя на руки магистра на моих плечах, спросил ректор.

– Правая. Ай! Больно! – вскрикнула, когда он до нее дотронулся.

– Насколько я могу судить, сильный вывих, – констатировал дракон. – Я не силен в целительстве, но притупить боль смогу. Не двигайтесь.

Его рука чуть засветились, и я ощутила приятную прохладу в пульсирующей болью лодыжке.

– Спасибо, – облегченно выдохнула, наслаждаясь отсутствием боли, и не сразу заметила, что он не спешит убирать ладонь с моей коленки, на которую случайно положил свободную руку. Еще и поглаживал ее, задумчиво рассматривая ветку, с которой я упала. И эти поглаживая оказались неприлично приятными!

Нет, что он себе позволяет?!

Я с возмущением уставилась на нахальную конечность, перевела взгляд на ректора:

– Кхм-кхм, – не скрывая негодования, привлекла его внимание.

Ректор посмотрел на меня, перевел взгляд на свою руку, на которую я красноречиво косилась, и, уставившись на нее, искренне удивился. Потом резко одернул и встал.

– А что вы вообще делаете на экспериментальном огороде? – спросил он. – И зачем залезли на дерево?!

Вопрос, прямо скажем, неудобный. А потому ответ на первую его часть я пропустила:

– Так Бруно… – пожала я плечами.

Магистр поддержал меня под руку и помог подняться.

– Что Бруно? – окинул ректор собаку хмурым взглядом.

– Ну-у… я сюда, а он… за мной… Вот.

– Ага… – оборотень посмотрел на недавно облюбованную мной ветку. – Но сейчас-то он на вас не нападает. Почему?

– Да кто же разберется в их собачьей душе? А это ваш песик?

– Мой, – кивнул магистр. – Погулять его сюда выпустил.

– Ну вы тогда его расспросите, а я пойду, да? – и попыталась проскользнуть мимо мужчин.

Маловероятно, что этот маневр у меня получился бы, но попробовать я должна была.

– Стойте, адептка, – усмехнулся оборотень. – Господин ректор вас, конечно, обезболил, но это не значит, что ваша нога здорова и уже можно бегать.

– Ничего, я аккуратненько.

– Давайте я лучше донесу вас до лазарета.

Я улыбнулась, собираясь отказаться – не хватало еще, чтобы меня магистры по академии на руках таскали, – но ничего сказать не успела.

– Не нужно, – опередил меня ректор.

А я подумала, что, конечно, ни у кого на ручках ехать не собиралась, но все же… обидно. Чешуйчатый мог бы и пожалеть пострадавшую адептку, а он…

Но все эти мысли уже через несколько секунд вымело из головы, потому что ректор окинул меня хмурым взглядом и заявил:

– Я сам.

Глава 9. О том, как сложно бывает покинуть чьи-то объятия

– В смысле? – не поверила я своим ушам.

– Отнесу вас в лазарет. – И, не слушая моих возмущений, подхватил на руки и прижал к твердой груди.

Я невольно обхватила его за шею руками и уставилась в глаза. Что же он такой красивый-то, а? И руки у него сильные, и прижимают как-то по-особому. И смотрит так, что все внутри подрагивает. И почему этот чешуйчатый гад так умопомрачительно пахнет?! Так нечестно! Голова идет кругом, и сердце стучит как сумасшедшее. Елки-метелки, этого мужчину нельзя подпускать так близко!

– Поставьте меня на землю! – нашла я в себе силы возмутиться и, когда он не обратил на мои слова внимания, продолжая шагать по дорожке, высказала самый убойный аргумент: – Вы же ректор!

– Ну и что, что я ректор.

– Завтра, нет, уже сегодня по академии поползут неприличные слухи.

– Переживете.

– Я-то переживу, а вот о вас будут говорить, что вы не против встречаться с адептками. Представляете, что начнется?

– Пусть говорят, – спокойно шагал он по дорожке.