Все волки Канорры

— От башни?

— Да.

— Ужасно тяжелый, но я таскаю его с собой исключительно из глубокого уважения к вам…

— Довольно, — резко оборвала ее Мунемея. — В укрытие! Все в укрытие. Слышите? Господин Прикопс, попрошу вас проследовать вместе с остальными в кабачок «На рогах», не отвлекаясь на местную и не местную флору. Бакандор, сынок, возглавь публику!

— Маменька!

— Мадам Топотан! Объясните же, в чем дело!

Мунемея внимательно огляделась по сторонам. Ее ноздри тревожно раздувались, хвост хлестал по бокам, дыхание становилось все тяжелее.

— Дамы и господа! — сказала она тем самым голосом, каким ее великий сын вдохновлял войска на битву. — Друзья! Цветок, именуемый Звездой Тьмы, раскрывается на свету в единственном случае — тогда, когда Тьма приближается непосредственно к месту его нахождения.

— Я ничего об этом не слышал, — запротестовал циклоп.

— Скоро увидите и напишете статью. Чтобы это случилось, прошу всех отправиться в безопасное место. Мадам Горгарога покажет вам пример.

— Позвольте, позвольте, — упирался Прикопс. — Откуда вы взяли эту информацию? Проще говоря, кто вам сказал?

— Господин Прикопс, Звезда Тьмы стоит таких огромных денег вовсе не потому, что дорога сердцу каждого садовода-любителя, копающегося на своих крохотных грядках под этим бесплатным солнцем. Она бесценна, потому что идет нарасхват у магов и прорицателей, ибо ее способность предсказывать появление темных сил несравненна. У вас осталось не более получаса, чтобы последовать моему доброму совету. В противном случае «Вешки и корешки» напечатают ваш некролог.

— Я только возьму булаву и встану в строй рядом с вами, — пропыхтел дедушка Атентар.

— Ни в коем случае. Вы идете в подземелье вместе со всеми. Это приказ.

Младший Мототим открыл было рот, чтобы возразить что-то меткое, но мать дернула его за руку:

— Ты слышал? Это приказ.

Каждый был бы тираном, если бы мог

Даниэль Дефо

— А вы сами, маменька? — спросил Бакандор, подозревающий неладное.

— Я останусь тут. Мне еще нужно завершить пару дел.

— Тогда и я никуда не пойду.

— И я не пойду, — заявил Милталкон. — И не сверкайте глазами, сейчас у вас все равно нет времени меня убивать, я правильно понимаю?

— Правильно, — ответила великолепная родительница. — Но уверяю тебя, что как только выдастся свободная минутка, я сразу приступлю.

— Вот тогда и поговорим, — сказали братья.

Мунемея окинула сыновей взглядом, в котором сквозило явное одобрение.

— Ступайте с Бакандором в тайник и принесите мне ларец. Тот самый. А потом возвращайтесь в лабиринт и уводите сестер на нижний уровень. Я что-то неясно объяснила?

— Никак нет! — по-военному четко отвечал Милталкон, борясь с навязчивым желанием отдать маменьке честь.

— Кентавров отправить по домам, собрать всех, кто не слышал новости, организованной группой, без паники, бессмысленных криков и глупых скопидомских порывов — имущество не паковать, а спасаться бегством в подземелье! Мадам Горгарога, что вы дышите тут, как печальная жаба на листике?

Горгулья хотела что-то сказать, возразить, попросить. Может, просто попрощаться, но в этот миг на небе появилось ослепительное серебристо-белое пятно, и у нее перехватило дыхание от удивления. Пятно стремительно приближалось, увеличиваясь в размерах.

— Это оно? — шепотом спросил Прикопс.

— Еще нет. Но если вы намерены стоять и дожидаться «его», я вам не завидую. «Оно» покажется вам пончиком. Я ясно выражаюсь? Бегом, все бегом отсюда, — прикрикнула Мунемея, и взволнованная шумная толпа повалила через холмы и виноградники к возвышавшейся посреди Малых Пегасиков башне, известной всем местным жителям как кабачок «На рогах».

* * *

Гений – человек, способный решать проблемы,

о которых вы не знали, способом, который нам непонятен

Ф. Кернан

Исполняя свой долг сюзерена, Зелг в сопровождении Такангора отправился в Виззл, чтобы лично рассказать добрым подданным о постигшей их утрате, утешить, успокоить, пообещать защиту. Он понимал, что весть, которую он принесет, разрушит привычный уклад их жизни, причинит много горя, и поэтому чувствовал себя отвратительно. Он подвел обитателей Кассарии, тех, кто доверял ему, тех, кто так бережно хранил для него наследие предков. А вот он всего этого не уберег. Однако молодой герцог был уже не тот, что в день прибытия в родовой замок. Сколь бы скверно ни было у него на душе, он вовсе не собирался сдаваться. Как проницательно написал Валтасей Тоюмеф, конец света — это еще не конец света.

Он чувствовал, что Кассария, его Кася все еще жива. А это значит, что он перевернет небо и землю, но отыщет ее, и тому, кто ее похитил и заставил страдать, не следует рассчитывать на пощаду или снисхождение. Деликатный Зелг всегда сдержанно относился к тем, кто чинил несправедливость по отношению к нему лично, но не выносил, когда обижали его друзей. Что же касается его возлюбленной, то нанести ей даже малый вред было роковой ошибкой.

Дражайшие подданные по обыкновению преподнесли ему сюрприз. Возле харчевни «На посошок» собрались все влиятельные лица Кассарии, начиная с Бумсика и Хрюмсика и заканчивая старостой Иоффой и Альгерсом с Гописсой.

Хряки радостно протрюхали к месту событий, поприветствовав Такангора ласковым хрюканьем. Чутье подсказывало им, что снова наступили дни небывалого благоденствия, когда можно будет безнаказанно творить всякие безобразия. И, пожалуй, даже заработать вкусные поощрения за беспрепятственный разбой. Тонкая натура хряков не выносила запретов, видимо, им не сказали, что гений — это, прежде всего, самоограничение. С другой стороны, как тогда быть с творческим поиском? Бумсик с Хрюмсиком выросли необыкновенными личностями потому, что Иоффа твердо стоял за свободу самовыражения.

Гописса сунул в руки герцогу огромный баул, который источал волшебные запахи.

— Булочки, — пояснил командир хлебопекарной роты. — Булочки, пирожки, пончики и прочая выпечка с глазурью и без для поддержания боевого духа и утоления печалей. — И добавил с сочувствием. — В замке разве накормят? Граф да Унара и господин Фафут вот по два раза на дню приходят подкрепиться. Скушайте блинчик, милорд, пока наш оборотень перед вами выступит.

— Я, пожалуй, тоже скушаю, — решил Такангор.