Все волки Канорры

Гописса взглянул на него с кротким упреком говорящей грустноптензии, которую научили неприличной матросской песне. Он не постигал, как могло придти в голову минотавру, славящемуся своей логикой и здравомыслием, что он не предусмотрит для него отдельного пакетика с надлежащими закусками. Он думал, что Такангор уже должен был выучить, что блинчики для герцога и блинчики для него существенно отличаются — прежде всего, размерами.

Но если Гописса и напоминал чем-то печального вавилобстера, остальные с лихвой компенсировали его минорный настрой радостным выражением лиц, приветливыми улыбками и яркими нарядами, надетыми будто к празднику.

— Милорд! — вскричал Иоффа, пугая впечатлительного герцога своим брызжущим оптимизмом. — Мы вас ждем! Что случилось? По поместью ходят самые разнообразные толки. Дух Кассарии куда-то улепетнул?

— Не столько улепетнул, — с места в карьер вступил Такангор, — сколько был похищен со злодейской целью.

— А как же без этого? — с прежней жизнерадостностью вопросил староста. — Небось, не в пустыне живем. Злодеи вокруг так и рыщут, так и рыщут.

И он огляделся по сторонам, будто ожидал увидеть по злодею за каждым кустом.

— Я Альгерсу прямо сказала, — Ианида приветствовала герцога и генерала грациозным реверансом. — Раз уж случилось покушение на милорда Такангора и нападение Тотомагоса, глупо было бы не ждать продолжения.

— Альгерс тогда поставил три золотых рупезы на то, что вы окончательно распояшетесь как при Липолесье, и нужно будет искать на вас управу, а мы с Гописсой как раз мыслили в том духе, что раз уж Кассария затеяла с вами шашни крутить, то все случится как в том романе «О любви, разлуке и невыносимых страданиях благородного Лионеля и прекрасной Вивионы и их радостной, но бессмысленной встрече на закате лет». Очень поучительная и грустная история. Моя супруга вот уже много лет настойчиво читает мне отрывки из этого возвышенного классического произведения, гори оно синим пламенем.

Зелг поднял вопросительный взгляд на минотавра.

— Не огорчайтесь, милорд, — утешил его Такангор, мудро оставляя в стороне вопросы литературоведения. — Архаблог и Отентал сейчас принимают новые ставки, лично я уже сделал. — И, заметив, как взволновало последнее сообщение достойных граждан Виззла, поспешил их успокоить, — Они как раз собирались к вам. Думаю, часа не пройдет, как заявятся со своей бухгалтерией.

— Хвала Тотису! — с облегчением вздохнул Иоффа. — А то мы думали, что за всей этой катавасией про нас забудут. Сами собирались явиться с предложениями. Мы тут с Альгерсом и генералом Наморой хотим внести разумное новаторское предложение и заключать пари на уровень неожиданности разочарования, постигшего супостата.

Зелгу подумал, что он и вообразить себе не может, о чем речь, не то что одобрить инициативу, но благоразумно решил отложить комментарии по данному делу на более благоприятное время.

— Так что мы, не дожидаясь распоряжений из замка, приступили к обороне, — продолжал между тем Иоффа, увлекая его в сторону харчевни. — Докладываю по пунктам. Во-первых, склад для скелетов и умертвий на тысячу голов готов со вчерашнего вечера. В любой момент можем приступать к заполнению.

— Зачем — склад? — спросил герцог, понимая, что никогда, никогда, никогда ему не поспеть за своими сообразительными подданными.

— Как, зачем? По причине отсутствия духа Кассарии многие существа, оживленные ее силой, временно угаснут. Как бы умрут или заснут. Большинство, конечно, как ходили сами по себе, так и будут ходить дальше, потому как мы всегда были склонны полагаться скорее на собственные возможности, а кто — и на выдающиеся таланты. Но некоторым нужно где-то переждать с удобствами, пока вы, милорд, не восстановите порядок из хаоса, справедливость из несправедливости и эту, как ее, я специально на бумажку записал — ага, вот, связь времен.

— А что у нас со связью времен? — осторожно поинтересовался Зелг.

— Порвалась.

— Вон оно что.

— А вы как думали.

— И много народу… — молодой некромант замялся, не зная, как правильно сформулировать состояние пострадавших.

— Полегло? — все так же безмятежно спросил Иоффа. — Меньше, чем я думал. Мы подготовили помещение на тысячу персон, а складировали пока всего полторы сотни с небольшим. Ну, набили еще пару сберегательных сосудов снулыми призраками, несколько мороков выпали в осадок, мы их в шкатулочки ссыпали, каждого в отдельную, с именами и описанием внешности, а также краткой биографией — ежели забудут после встряски какие детали, чтобы потом никаких претензиев, дескать пострадала неприкосновенность личности. Ну, что еще? Несколько ведьм утратили навыки сглаза и порчи, теперь скандалят, по-простому, по-женски, с кочергами, значит, с ухватами, но это, скорее, приобретение, нежели потеря — за нее вообще ни с кого не взыщется. Мельник вот наш, Вафара, снова дуба дал, вот это да, это неприятность, потому как мука у него выходила отменная, а теперь придется нового назначать.

— Может, выписать из Булли-Толли? — спросил герцог. — Полагаю, кого-кого, а мельников в Тиронге предостаточно.

Староста подавил могучий вздох. Все жители Кассарии любили своего повелителя, но никто тут не заблуждался относительно его хозяйственных способностей.

— Не берите в голову, милорд, — посоветовал Иоффа. — Уладим. Мельница водяная, так что приспособим утопликов али водяных, им это и по статусу подходит, и по специальности. Ундинки опять же без дела мыкаются, давеча вот к монстру Ламахолотскому приставали, извращенки. Бедная тварь в подводной пещере забаррикадировалась.

— Как это?

— Задней частью.

— А как там наш добрый Нунамикус? — тревожно спросил Такангор.

— А этому что сделается? Его ж милорд Карлюза вызвал, а не он сам из праха поднялся — сидит за своей конторкой, прибыля подсчитывает.

— Откуда же прибыль? — против воли заинтересовался Зелг.

— Ну дак кентавры перед концом света решили пожить так, чтоб потом не было стыдно за бесцельно потраченные дни. — Он оглянулся и, заметив, что титан с горгоной приотстали, понизил голос до шепота. — Да и Альгерс как-то Ианиде намекнул, что вот он был-был-был, а потом на тебе Тотомагос там или гухурунда какой-нибудь, и нет его. И будет она, голубушка, слезы лить над его, например, могилкой, а он ей оттуда: «А помнишь ли ты, супруженция драгоценная, как лишнего кувшинчика сидру для меня пожалела?». Вот пока она размышляет в некоторой растерянности, он наверстывает, потому что она быстро перестанет сентиментальностью страдать.

Далее что — поросенков наших обеспечил ошейниками на случай хаоса и неразберихи, все как полагается — жетон с адресом, по которому свинов можно вернуть за вознаграждение, если они потеряются. Я написал — за скромное вознаграждение, — признался Иоффа.

— Правильно, — одобрил Такангор. — Негоже грабить отчаявшихся людей. Сколько дадут, столько и ладушки.

— Теперь про коварное нашествие.

— Вы и про нашествие знаете? — изумился Зелг.

— Кто ж про него не знает. Мне этот прощелыга Люфгорн никогда не казался, — доверительно признался Иоффа, демонстрируя завидную легкость ориентирования в сложных лабиринтах международной политики. — Все наши кинулись в добровольцы, но мы призвали не путать энтузиазм с идиотизмом и отмели всех, кто умрет окончательно от «Слова Дардагона». Призраки подслушивали, — пояснил он, если кто еще не понял, откуда такая осведомленность. — Мы сопоставили статью в «Усыпальнице», последние безобразия, прибытие этой старой гарпии и сформировали Полк Пугающей Простоты. Штандарт временно отобрали у Полка «Великая Тякюсения» с небольшим мордобоем в пользу нового воинского формирования. Списки пригодных к сражению уже отправлены в замок вместе с верноподданным подношением вашей светлости.

— А подношение-то за что?

— Поздравление в связи с присуждением вашей светлости Зверопуса Второй категории. Это ж такое событие! Ваши предки отродясь подобной чести не удостаивались, небось скачут от радости и зависти по склепам да мавзолеям. Кстати, чуть не забыл. Склеп для его светлости Узандафа прибран, торжественно украшен и набит под завязку его любимыми детективами на тот случай, ежели мы его оттуда не вынем сразу, как он очнется, так чтобы не скучал.

— Зачем дедушке склеп? — тихо спросил молодой некромант, уже зная ответ и понимая, каким болваном себя выставляет.