Все волки Канорры
Шрифт:
Кальфон вытащил из недр своих доспехов огромный огненный носовой платок и прочувствованно в него высморкался.
— Мне никто не говорил таких тонких комплиментов, генерал, — признался он.
— А если он и хочет убить тебя? — спросил Зелг, нарезая круги вокруг кузена. — Ты об этом подумал?
— Подумал, — беспечно отвечал Юлейн. — Скажи, зачем бы ему делать тебя королем Тиронги? А я именно тебя назначил наследником престола, имей в виду.
— Только не это!
— А то-то же! Думаешь, я собираюсь мучиться в одиночку всю оставшуюся жизнь? Так вот, если он захочет меня убить, в Булли-Толли это будет сделать легче легкого. А тут ты меня защитишь. К тому же, теперь у тебя есть дополнительная причина беречь меня
— Это не лишено здравого смысла, — вмешался Намора. — Здесь у нас больше шансов отбиться от любого гухурунды.
— Вовсером мы несломимимы, — согласился Карлюза. — А Бумсик и Хрюмсик его найдут для жестокого и кровавого, но справедливого возмездия.
— Эти всех найдут, — согласился Думгар. — Но именно сейчас я бы не рекомендовал запускать их в замок. Один каноррский демон и два кассарийских хряка — чрезмерное испытание даже для этих неприступных стен. Давайте пока остановимся на гухурунде.
Гостиным гарнитуром и ограничимся
Остап Бендер
— Да и я отлично помню его запах, — хищно улыбнулся Гампакорта. — Мадарьяга, ты со мной?
— Спрашиваешь, — вампир возбужденно облизнулся, — уже иду.
— Мы будем возглавлять вас следом, — важно сказал Карлюза. — Для придания дополнительских веса и впечатления.
— Ну и мы с Бедерхемом не помешаем, — Кальфон выудил из-под пола пламенеющий клинок. — Как сказал милорд Карлюза? Вовсером веселее.
— А вот если бы у нас был воздвиг, — раздался звонкий голос Мардамона, — или хоть какая-нибудь скромная пирамидка, древний демон первым делом отправился бы к ней, и мы его там запросто сцапали.
— Зачем ему первым делом отправляться к воздвигу? — вскричал Зелг таким грозным басом, каким обычно не кричат воспитанные герцоги.
— Это же элементарно, пирамиды и воздвиги всегда притягивают демонов, они буквально манят их, поэтому прозорливые жрецы всегда стоят на вершине с жертвой наготове, — бодро ответил жрец, и некромант подумал, что одно он знает наверняка: пирамиды, воздвиги и здравый смысл — три вещи несовместные. Они друг другу явно противопоказаны и хорошо об этом знают.
— Пупсик! — раздался непреклонный голос мадам Мумезы.
— Да, лютик!
—Не отходи от меня ни на шаг.
— Как можно, Мумочка? — возмутился Намора. — Да я с тебя глаз не спущу.
— И не вмешивайся, если я буду с ним разбираться. Ты уже простудился в поездке, не хватало только, чтобы ты опять вспотел и поцарапался. Ты будешь охранять нас морально.
— Мумочка, тебе нельзя переутомляться.
— Но и сидеть сиднем тоже вредно, — возразила мадам капрал. — Сегодня у меня такое настроение, когда я предпочитаю размяться.
Намора проворчал что-то неразборчивое, что при большом желании можно было принять за согласие. Он понимал, что женится на стойком кактусе, хотя всегда мечтал о нежной маргаритке, но не собирался идти на попятную лишь потому, что его невеста характером больше всего походила на боевого древнеступа. Древнеступов же как-то приручали, чтобы установить у них на спинах эти пестрые будочки — вот и он сможет.
— Мы с Лилипупсом тоже охотно поохотимся, — сказал Такангор.
Узандаф хотел было заметить, что двоих против гухурунды маловато, но затем вспомнил, как его ребенком водили в начальную школу Некромантии, Зверствоведения и Черной Магии, и как там в столовой подавали на обед фирменное блюдо — рубленые котлеты в гробиках, и успокоился. Эти двое стояли, довольные, как второгодники Детского Гвардейского Приюта, переведенные в следующий класс без экзаменов. Фамильный боевой топорик и знаменитая бормотайка были уже при них, не иначе генерал и сержант во время обеда прятали их под столом. И если взвесить все обстоятельства, это только подчеркивало их прозорливость
и предусмотрительность.— Мы с Эдной запечатаем подземелье заклятьями, пока вы не разберетесь что к чему, — сказала Яростная. — Ты ведь не против, Зелг?
А Зелг отозвал Думгара в сторону и спросил вполголоса.
— Думгар, мне нужно ненадолго уединиться. Ты присмотришь за остальными? Лучше всего было бы вернуться в тронный зал, как думаешь?
— Полагаю, я смогу задержать гухурунду на какое-то время, если придется, милорд. Тронный зал отлично подходит для кратковременной, но действенной обороны. Там достаточно охранных заклинаний, и колонны и двери самые надежные.
— Только прошу тебя, не геройствуй, не рискуй понапрасну.
— В этой ситуации, — едва усмехнулся голем, — риск ни в коем случае не будет напрасным.
И он направился к выходу из подземелья, как огромный древнеступ-вожак, гонящий перед собой немалое непослушное свое стадо.
* * *
На Гонн-Гилленхорме царила подозрительная тишина.
Зелг осторожно подошел к воротам с решетками из переплетенных бронзовых драконов и василисков, толкнул их. Огромные петли едва слышно скрипнули, тяжеленные створки, которые выдержали бы атаку циклопического тарана, подались с неправдоподобной легкостью. Ничто не напоминало о том, что происходило здесь в прошлый раз. Легкий ветерок шевелил полотнища лазурных флагов, и некромант подумал, что ткань выглядит не такой потрепанной — как-то свежее, чище и целее. Да и сам замок больше не производил впечатления заброшенных и обреченных руин. Стены то ли укрепились, то ли посветлели; двор больше не был завален обломками и мусором; небо прояснилось, только легкие облачка путешествовали куда-то симпатичной пушистой стайкой. Скала под ногами более не содрогалась, и — к полному и окончательному изумлению Зелга — какая-то залетная пичуга пропела что-то жизнеутверждающее, сидя в просвете бойницы.
Эгон и Тристан выбежали к нему из дверей донжона.
— Владыка! Ты смог! — вскричал Тристан, склоняя голову.
— Ты победил! — вторил ему Эгон, не скрывая радости и облегчения.
Казалось, впору радоваться, но герцогу было не по себе. Он не видел никаких причин для этих волшебных изменений, и понимал, что все, увы, не так просто. Есть какой-то подвох. Не может не быть.
— Где он? — спросил молодой человек, быстро оглядывая своих стражей.
Они будто вернулись к прежнему, уже полузабытому облику, как в те детские годы, когда он вообразил их с такой непостижимой ясностью. Они выглядели моложе, крепче, сильнее, глаза сверкали, на щеках играл румянец, как у людей, ведущих мирную спокойную жизнь на свежем воздухе. Доспехи приобрели блеск, плащи не висели больше жалкими лохмотьями.
— Он возвратился в подземелье, в свою камеру, — сказал Эгон.
— По собственной воле. Без боя и без условий, — добавил Тристан.
— Просто вдруг перестал грозить нам всеми немыслимыми карами или пытаться подкупить.
— Все закончилось, как ничего и не было.
— Мы проверили подземелье и не нашли ничего подозрительного.
— Мы решили, ты нашел способ укротить его, владыка, — несмело улыбнулся Тристан.
Но Эгон уже всматривался в тревожные глаза повелителя.
— Это не ты? Ты не знаешь, что случилось?
Зелгу было нестерпимо обидно признаваться в этом, но он твердо верил, что с такими верными друзьями честность — не просто лучшая, но и единственно возможная политика.
— Я понимаю не больше вашего, — ответил он. — Думаю, даже меньше вашего, ведь я знаю о нем так мало. Сейчас я спущусь вниз, а вы на всякий случай останьтесь здесь. Думаю, вы поймете, что нужно делать, если дойдет до такой необходимости.
Если рыцари поникли, то лишь на краткие мгновения. Затем они одновременно тряхнули головами, одновременно расправили плечи и выпрямили спины.