Все женщины — химеры

— Ага, уже что-то знаете?

— Догадываемся, — ответила она.

— Он ваш, — сказал капитан. — Можете забрать, можете убить сразу на месте. Мои люди помогут закопать труп.

— Учебное видео получилось классное, — поддержал Ухнарев жизнерадостно и с великим оптимизмом. — Остальное не важно. Главное — воспитывать кадры!

Мариэтта и Синенко, не сводя с меня взглядов, поднялись в автобус, тоже в первую очередь посмотрели на большой экран, где я пробегаю из комнаты в комнату в замедленном режиме, но всякий раз успеваю быстро и точно выстрелить в противника за долю секунды до того, как тот возьмет меня на прицел.

Капитан указал в мою сторону.

— Пока эксперты готовят материалы по этому… этому человеку, он в вашем распоряжении.

— Спасибо, — сказала Мариэтта, а Синенко кивнул молча.

— Но не спускайте с него глаз, — предупредил капитан. — Если что пойдет не так, как уже говорил, убейте сразу. Спишем задним числом.

Синенко пробормотал:

— А давайте его убьем прямо здесь?.. А то еще непонятно, как пойдет дальше.

— Хорошая идея, — одобрил капитан, — только руководство не одобрит без надлежащего обоснования.

Мариэтта поинтересовалась ядовито:

— А можно прибьем сейчас, а обоснование придумаем позже?

— Нет, — отрезал капитан. — Сперва обоснование для отчета, что подошьют в дело. Я хочу выйти в отставку по своей воле.

Она вздохнула, повернулась ко мне:

— Пойдем, македонец.

— Это комплимент, — спросил я опасливо, — или оскорбление?

— А ты бы как хотел?

— Как бы я хотел, — проговорил я и оценивающе оглядел ее фигуру, — я бы хотел всего и много, но кто теперь мужские хотения принимает всерьез?.. Потому и растет число геев. Может, тоже в них записаться? Или уже не записывают?

— Тогда сразу в импотенты, — подсказала она.

— А что еще остается, — сказал я со вздохом. — Весь мир ваш… А мы в нем только гости. Куда вы меня тащите?.. Женщина, я вас боюсь.

Она выпрыгнула из автобуса первой и даже подала мне руку. Это женщина за такой сексистский жест может дать в морду, а потом еще затаскать по судам, но мужчина должен терпеть, и я оперся на ее руку всем весом и чудом не упал, так как она и не подумала меня поддерживать всерьез.

Синенко смачно гоготнул:

— Вот так и опирайся на женщин!

— Одна видимость, — согласился я. — Кстати, как вы двое прибыли так быстро?

Синенко кивнул на хмурую напарницу.

— Маячок посадила на их авто.

— Как? — изумился я. — Они были в двадцати шагах!

— Есть способы, — сообщил он с победоносной усмешечкой. — Не обязательно ползать под машиной и прицеплять под днище, как было во времена Ивана Грозного. Можно и стрельнуть чипом с маковое зернышко, что не только укажет путь, но и запишет все их разговоры.

Мариэтта тут же бросила на меня острый взгляд, а я в самом деле задумался, не болтали ли те что-то особенное, пока меня везли. Но, похоже, ничего лишнего, они же профи, зря не болтают, а я был в багажнике, не до разговоров.

Полицейских машин прибавилось, народ в пятнистой форме носится взад-вперед, изображая деятельность, страшатся попасть под сокращение, сами патрульные авто вроде бы ничем не отличаются от обычных, но кузов у них из графена, а шины из суперпрочной резины, даже фугас не повредит.

Мариэтта сказала почти участливо:

— Понимаю, ты от них скрыл… но нам можешь сказать, за что тебя так преследуют?

— За мою красоту? — предположил я. — Нет, вряд ли… За ум?

— Это тоже вряд ли, — холодно сказала она. — Пойми, в отличие от них мы можем организовать тебе защиту. Программа защиты свидетелей, слыхал?

Я заколебался, их возможности все-таки неизмеримо выше, чем у меня, в самом деле могут перекрыть все дороги ко мне… Но как я объясню появление пистолета в моих ладонях? Как объясню, что стрелял через дверь, точно зная, когда именно к ней подошел враг и где остановился?

— Да, — сказал я дрожащим голосом, — мне нужна защита!.. Очень нужна!.. Видите, я весь дрожу. Прижмите меня к своей груди, я немножко поплачу и успокоюсь.

Синенко предложил:

— Давай на моей груди. Она шире. И прижму крепче.

— Нужно подумать, — ответил я. — Как только пойму, какого вы пола…

— А ты сексист? — спросил он с угрозой. — Мариэтта, давай наручники!

— Арестуем за сексизм? — спросила она деловито. — Пожалуй, пойдет. И за отрицание гендерного равенства.

— Я подам жалобу, — твердо заявил я. — Вы нарушаете мои права угнетаемых белых гетерофилов. А так как мы в меньшинстве, то уже под защитой Бернской… есть такая?.. конференции. Или конвергенции.

Синенко вздохнул, сказал Мариэтте:

— Грамотный. Такого голыми руками не возьмешь. Придется сразу в камеру пыток.

Я ответил шепотом:

— Хотите проверить, как я освободился из предыдущей? Только уже никому рассказать не успеете… Там эти спецы не проверили самую правдоподобную версию.

Оба насторожились, Мариэтта спросила резко:

— Ну-ну, какую?

Я посмотрел по сторонам, спросил трусливо:

— А никому-никому?

— Зуб даю, — сказал Синенко, а Мариэтта кисло кивнула.

— Открою страшную тайну, — сказал я страшным шепотом. — В меня вселяется инопланетянин из другой вселенной. Жуткий монстр!.. Всех рвет и получает кайф!..

— А сейчас он где? — спросил Синенко.

— Выселился, — ответил я не моргнув глазом. — Временно. Но когда прижмешь меня к своей широкой груди… Вроде уже понятно, вижу по глазкам. И цвету кожи, если это не шкура. И что это стучит: все кости или только зубы?.. И запах какой-то странный…

Мариэтта подошла к полицейскому автомобилю и распахнула дверцу на заднее сиденье.

— Садись, неуловимый Джо. А то сержант все-таки прижмет вас обоих. Мало не покажется и монстру.

— Куда? — спросил я, не двигаясь с места. — Снова в участок?

Она ухмыльнулась:

— Не сразу же в тюрьму? Сперва в участок.

— А мне предъявлено обвинение? И где мой адвокат?

Она улыбнулась еще ехиднее.

— Могу прямо сейчас обвинить в уклонении от гражданского долга помощи полиции. И, конечно, надеть наручники. А там и еще что-нибудь присобачим посерьезнее.