Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Все женщины — химеры
Шрифт:

— Да-да, — ответил он быстро, — исчезаю!

Мы смотрели, как он развернулся и унесся со всей возможной скоростью.

Шофер сказал за моей спиной:

— Видать, ценную штуку вез?.. Оружие?

Я пожал плечами.

— Сейчас все стараются приспособить как оружие.

— Так и есть, — ответил он невесело, — думал, совсем ушел от того времени… а оно и тут достало.

— Так и живем, — сказал я.

— Не скучаем, — согласился он. — Но ты уверен…

— Да, — ответил я. — Я простой, ничем не приметный курьер.

— Ну да, — сказал он, —

а как же. Это сразу видно.

— Потому просто прятался, — сказал я — подробностей даже не видел. Только слышал выстрелы! Так что наши показания вообще не смогут сверить.

Он кивнул и уже более внимательно и профессионально оглядел трупы: кто в какой позе, кто получил пулю раньше, кто позже и почему этот лежит с раскинутыми руками, а этот скрючился и подтянул колени.

Я первый услышал далекий шум авто, даже не услышал, а как-то ощутил, это все еще работает мой перевозбужденный организм, что временно обострил все чувства до такой степени, что вот-вот смогу видеть через деревья.

Глава 8

Полицейский автомобиль, совсем не бронированный, выметнулся с огромной скоростью, едва успел затормозить, почти уткнувшись носом в такси.

Мариэтта и Синенко выскочили с разных сторон машины уже с пистолетами в руках, напряженные и готовые к стрельбе.

Я крикнул:

— Тихо-тихо!.. Все в порядке.

Мариэтта увидела трупы, пробежала чуть уже по инерции и быстро сунула пистолет в кобуру.

— Да, — ответила она резко, — в твоем порядке!

— Я ничего, — сообщил я.

Синенко встретился со мной взглядом и почему-то покачал головой, а Мариэтта спросила едко:

— Что, эти снова друг друга перебили, а ты, как всегда, ни при чем?

Шофер посмотрел на меня с живейшим интересом. Я помотал головой.

— Нет, что ты!.. Они не перебивали друг друга…

— Наконец-то!

Я указал на шофера.

— Вот он всех перебил. Скучно ему после войны в Кувейте, вот и…

Она разозленно повернулась к шоферу, тот скромно кашлянул, поклонился.

— Капитан Коваленко из двести сорок второй воздушно-десантной. Сейчас в отставке. Мельчает народ, мельчает. Да и не справиться простым бандитам с командиром отделения синих беретов, это я о себе…

Синенко взял его за плечо.

— Расскажи мне, дружище. Я тоже был в Кувейте, как раз в день, когда дамбу взорвали… Нас потом с милю несло!

Мариэтта смотрела злыми глазами, я сказал миролюбиво:

— Ты же сказала, тебе еще три часа дежурить! Или четыре? Я все время помнил и, как видишь, уложился. Я свободен, как птица в небе. Поехали?

Она огрызнулась:

— Не хами. Все очень серьезно. Стой здесь. За нами мчатся эксперты. Посмотрят, что здесь не так… и увидят, где ты врешь.

— Да, — согласился я, — увидят.

Она посмотрела зло.

— На этот раз точно попадешься!

— Я уже попался, — согласился я. — Тебе. Ты такая цепкая… Так вцепилась, так вцепилась!

Она фыркнула:

— Мечтай, мечтай.

— Хорошо, — сказал я печально, — но тогда кофе подаешь ты. Прямо в постель.

А я буду лежать, как султан…

Из-за поворота выметнулся небольшой компактный автобус, остановился резко, как вкопанный. Двери распахнулись, первыми выпрыгнули двое в бронежилетах, следом высыпали эксперты, узнаваемые издали по характерным костюмам.

— Вот теперь ты и попадешься, — сказала Мариэтта со злорадством.

Оперативник, подумал я с облегчением, не понимает, что потому и несу пургу, а еще быстро двигаюсь и жестикулирую, что это помогает скрывать, как меня потряхивает. Внутри все трясется, как у овцы хвост, но я как будто и не демократ: скрываю страх, хотя именно страхи и неврозы говорят о высокой душевной организации, но я упорно делаю вид, что мне все нипочем, как положено глерду и хозяину феода.

Эксперты со своей аппаратурой рассыпались вокруг трупов, некоторые забежали и далеко в стороны, таксист тут же посмотрел на меня с намеком, я беспечно улыбнулся, дескать, у меня хрен что найдешь, хитрый жук, не в таких переделках бывал.

Беседующий с ним полицейский отступил, давая место сразу двум экспертам, а Мариэтта все поглядывала на меня с понятным злорадством, дескать, вот теперь попадешься точно, теперь не выкрутишься, прижучат, обязательно прижучат.

— Жаль, — сказал я, — а было так романтично…

Она оглянулась в недоумении.

— Что?

— Ужин, — напомнил я, — кофе в постель… Ладно, проехали. Это я последний романтик на свете…

Она фыркнула:

— Ты? Романтик?

— Я тайный романтик, — сообщил я. — Стесняюсь своей несовременной романтичности в насквозь деловом мире. «Слова их порою грубы, но лучшие в мире песни они в рюкзаках хранят…» Не знаю, что такое рюкзак, но песен во мне много. Хочешь, запою?

Она отшатнулась.

— Я тебя сразу же арестую!

— Ну вот, — сказал я печально, — и ты, сатрап…

К нам подбежал один из аналитиков, судя по жетону, выпалил на ходу:

— Двое уже установлены, это Бобырь и Гармаш, в прошлом сержанты военной разведки, сейчас в отставке. Еще двоих стараются опознать, но их лица… гм… слишком уж разрушены прицельными выстрелами… Один похож на Емельяненко, его разыскивают в пятнадцати странах, но пластическая операция изменила ему не только мясо, но и чуть сдвинула кости черепа…

Я ощутил, как за спиной тихохонько ахнул шофер. Теперь ему точно дадут медаль, а то и орден. А то еще выше — примут снова на службу.

Мариэтта оглянулась на меня:

— А ты где был?

— Как всегда, — ответил я гордо, — прятался! Человек — самое ценное существо в природе. Со мной исчезнет вся вселенная, будто ее и не было, а разве я, как мыслящее существо и отвечающее за весь мир, могу такое допустить?..

Она сказала с тоской шоферу:

— Вы, надеюсь, не такой?

Он вздохнул:

— Увы, нет. Я существо, как видно, не ценное. Иначе бы меня не списали.

Она повернулась ко мне:

— Может быть, ты все же объяснишь, как всякий раз оказываешься в центре перестрелок, но всегда ни при чем?

Поделиться с друзьями: