Все женщины - химеры

Она ухмыльнулась:

–  А что, не видно? Чего бы тогда примчались навстречу?… Все-таки как это вы ухитрились перебить столько людей?

Она перевела взгляд на меня, но я смотрел мимо, а Фицрой ответил небрежно:

–  Это уже остаточки. Мелочь!… Основную массу перебили на реке Страмбла у моста в столицу Уламрии. Там со стен смотрели и выли, как собаки на похоронах, как мы уничтожили почти все войско короля.

Она вскинула брови.

–  И что… не пришли своим на помощь?

–  А мы обрушили им мост, - сказал он хвастливо.
– Нас же трое: умный, красивый и отважный!… Таких орлов ничто не остановит. У вас с собой вино есть?

Она ответила с изумлением:

–  Откуда? Мы не на прогулку выехали.

Он сказал со вздохом:

–  Какие вы все серьезные… А вот мы с Юджином всегда на прогулке. Так нас великий мастер Рундельштотт научил. Вся жизнь - большая прогулка!

Рундельштотт посмотрел на него с укором, но промолчал. Гекара снова перевела взгляд на меня.

–  Как удалось освободить мастера?

Я пожал плечами.

–  Они сами отдали.

Она посмотрела в изумлении, а Фицрой уточнил скромно:

–  Правда, сперва мы их всех немножко убили.

–  Да, - подтвердил я, - совсем немножко.

Рундельштотт тяжело вздохнул, я посмотрел на

небо, где тяжелые тучи безуспешно пытаются закрыть огромное оранжевое солнце, но с такими размерами это не просто, а на востоке уже заискрился край неба, возвещая о белом, что выпрыгнет, как брошенное катапультой и понесется зигзагами, как мне всегда кажется, по небу, хотя, умом понимаю, такое невозможно.

–  Пора ехать, - произнес я запоздало, - если бы мы останавливались по таким пустякам, еще были бы в Уламрии.

К нам подбежал один из младших командиров Гекары, хотел что-то сказать ей, но услышал меня, запнулся и едва выговорил:

–  Пустякам?… Здесь сорок два убитых!… Вы залиты кровью!

–  Это чужая кровь, - пояснил Фицрой терпеливо.
– Нам как-то привычнее проливать чужую, хотя мой друг Юджин уверяет, что чужой не бывает, но это он чудит, как обычно. Умные все чудят, а он не зря лучший ученик нашего великого мастера.

Гекара перевела благосклонный взгляд на Рундель- штотта, потом оглядела нас с Фицроем.

–  Ваши мечи в крови по рукояти.

–  Рукояти тоже, - сообщил Фицрой небрежно.

–  И одежда, - добавила она.
– Да вы оба просто звери!

–  Трое, - уточнил Фицрой.
– Мы только ученики великого мастера боя лекаря Рундельштотта.

Я сказал настойчиво:

–  Фицрой, перестать пугать нежную девушку. Вон там за деревьями большой ручей. Помоемся, потом и ехать будет проще.

Он пробормотал:

–  Может, так и поедем? Я себе таким так нравлюсь, так нравлюсь…

–  Красивый цвет, - согласился я.
– Цвет победы! Но грязный цвет.

Он ответил обидчиво:

–  Ты в каком смысле?

–  В прямом, - сказал я победно, - так что как хошь, а я пошел мыться. Мы, чародеи, как бы чисты перед миром. И не совсем виноваты, что в нем творится порой непотребное. Умываем руки и все остальное.

Гекара переводила взгляд с одного на другого, а когда я повернулся в сторону ручья, услышал, как она зло фыркнула за спиной. Поняла, что лишившихся всадников коней по-барски оставляю ей и ее отряду, а также неизбежное мародерничанье и обшаривание трупов.

Даже Фицрой, которому не терпелось проверить кошельки и карманы убитых, кое-как сдержался, глядя на меня сердито, но с пониманием. В самом деле, не стоит нашу великолепную победу снижать такими житейскими буднями до уровня людей простых и очень простых. Пусть мы не совсем так уж и герои, но зато в других глазах будем выглядеть благородными, даже благороднейшими героями.

Ручей хорош, я сбросил рубашку и штаны, у меня они почти уцелели, только по спине пару раз задели, да плечо ноет после добротного удара. К счастью, здесь мечи пока еще не тяжелые рыцарские, которыми раскалывали стальные доспехи, как яичную скорлупу, а для кожи достаточно и таких, что больше похожи на сабли, иначе кровоподтеками не отделался бы. Но что у Фицроя, страшно и представить.

Горнолыжный костюм стаскивал, воровато оглядываясь, а когда за спиной послышались шаги Гекары, торопливо сунул, скомкав, в карман камзола, и полез в воду.

Гекара не стала раздеваться полностью, как я почему-то решил, всего лишь разулась, сбросила кожаные доспехи и брюки, оставшись в легкой тунике до середины бедер, которую явно заправляет в кожаные штаны.

В самом глубоком месте до пояса я присел, смывая кровь и грязь с лица, а Гекара, войдя в ручей до колен, зачерпывала воду и медленно лила на себя воду из обеих ладоней, поглядывая на меня дразняще. Почему-то дуры уверены, что женщины в мокрой одежде или вообще голые и мокрые выглядят соблазнительнее, но когда я вижу мокрую, я вижу мокрую, которой надо вытереться.

Женщина должна быть мягкая и пушистая, а какая пушистость, если мокрая?

Когда я смыл кровь и грязь, пошел на берег, Гекара проводила меня взглядом, в котором я рассмотрел слишком уж странное внимание.

–  Что?
– спросил я.

Она покачала головой.

–  Никогда не видела таких мышц. Ты великий воин?

Я хмыкнул загадочно, не буду же признаваться, что

эти мышцы накачиваются простенькими, хоть и тягостными, упражнениями, а вовсе не в жарких боях и схватках.

–  Мы все не такие, - сообщил я скромно, - какими кажемся. Вон Моисей был настолько косноязычным, что Господь велел его брату Аарону постоянно находиться рядом, слушать и толковать его слова народу. Но в памяти народной Моисей остался как некий мускулистый красавец с хорошо поставленным голосом, что постоянно выступал перед толпами народа и очаровывал их мудрыми речами. Так и меня запомнят совсем не таким, какой я… а умным и красивым.

Она утешила:

–  Ты уже красивый и сильный. А умным быть мужчине не нужно. Мужчины должны воевать, а вот женщины, что сидят дома, должны быть умными.

Не давая мне наклониться к разбросанной одежде, она подошла вплотную, бесцеремонно пощупала мои бицепсы, потыкала пальцем в выпуклые пластины грудных мышц.

–  Ого, как каменные…

–  Правда?
– спросил я.

–  А ты не знал?
– спросила она саркастически.

–  Как-то не задумывался, - ответил я с прежней скромностью.
– Знаешь ли, я разгадыватель тайн природы, а не боец. Я люблю наблюдать за жизнью жучков-паучков, они такие великолепные!… А какие красивые! Ты жучков любишь?