Все женщины - химеры
Шрифт:
Она брезгливо поморщилась.
– Терпеть не могу.
– А паучков?
– Гадость какая…
– Нет в тебе романтики, - сказал я обвиняюще.
– Даже бабочками не любуешься?
– Бабочки красивые, - возразила она.
– А паучки их едят, - сообщил я, хотя вообще-то не уверен, что едят паучки.
– А ты, как хыщник, должна больше любить паучков!
Пока я смахивал воду с тела ладонями, вытереться нечем, она продолжала рассматривать меня с той же бесцеремонностью, как коня на ярмарке.
.
– У тебя сложение умелого бойца, - сказала она обвиняюще.
– Не понимаю,
Я тяжело вздохнул:
– Что значит женщина! Сразу в точку. Ты ведь все еще женщина?… У вас чутье… Как я вам завидую!
– От кого скрываешься?
– спросила она.
Я спросил тихо:
– А никому не сболтнешь? А то все-таки женщина…
– Не сболтну, - пообещала она.
– Я не настолько женщина.
– Хорошо, - сказал я с великой благодарностью и в жестах.
– Я так и подумал, но лучше все-таки спросить, верно? А то вдруг ты все-таки женщина.
Она поморщилась.
– Так от кого бежишь?
Я ответил еще тише:
– Как ты уже догадалась, но пока сама еще не поняла, я бегу от самого ужасного противника!… От самого себя. Вообще-то многие бегут от себя, и, я слышал, некоторым удается. Редкостным счастливчикам удается убежать, не сходя с места, но большинству… а я как раз унылое большинство, все же надо сменить место кормежки.
Она посмотрела на меня исподлобья.
– Ничего не поняла. В тебе что, два человека?
– Надеюсь, - ответил я шепотом.
– Хотя иногда мне кажется, их больше. Днем держу власть в руках, но когда сплю… Ты точно помнишь, я к тебе ночью не приходил? А то у других меня могут быть другие вкусы. Странные…
Она фыркнула:
– Ты еще жив, не так ли?… Значит, не приходил.
Не обращая на нее внимания, я привел к ручью коня,
искупал, обтер его той тряпкой, в которую заворачивали провизию, а когда начал седлать, Гекара подошла к нам, обошла вокруг, оглядывая оценивающе обоих.
Я видел краем глаза, как выпрямляется красиво и зовуще, как выпячивает вторичные признаки, потому я смотрел только на коня, а еще иногда поглаживал и говорил ему ласково, какой он у меня хороший, умный, тактичный, сдержанный.
– А где ты был раньше?
– спросила она, не утерпев.
– Когда, - поинтересовался я.
– До рождения?
Она поморщилась.
– До того, как пришел в наше королевство!
– Да уже и не помню, - ответил я невинно.
– Не по-мужски запоминать такие мелочи. Главное для человека то, что меняет его самого. А какие земли он видел, каких людей… это все не важно.
– Почему?
– Я ученик чародея, - пояснил я.
– Или ученик лекаря, как записано в моем послужном списке. Мало ли кем я был… и где странствовал. Сейчас я скромный познаватель тайн природы. Отступи, ты почти наступила на мое седло.
Она отодвинулась, я взял седло и взгромоздил его на конскую спину.
Она усмехнулась:
– Такой скромный познаватель, что вокруг тебя одни трупы?
Я покачал головой.
– Ты же не труп? Я никого вообще не трогаю. Пока меня не тронут. Я всегда стараюсь все решить миром. А ты?
Она нахмурилась:
– Ты на что намекаешь?
Я перебросил ремни, начал затягивать для последнего перехода
к столице. Гекара ждала, я ответил нехотя.– Я?… Я самый ненамекательный на свете. Всегда только правду, потому что правда - это наше все, а неправда все не наше. Ты как хочешь, а мы поехали дальше. Нам не терпится снова в башню и заняться умственными исследованиями глубоких тайн природы.
Она выпрямилась еще больше, просто вытянулась в длину, смерила меня холодным взглядом.
– Что значит, поедете? Мы прибыли встретить вас. Так что отныне ты и твой друг в моем распоряжении.
Я ответил мирно:
– Я не в твоем подчинении.
– Отныне, - отрезала она, - в моем!
– А ты хто?
– поинтересовался я.
– Общей охраной дворца занимается Картер, главный корпус охраняет Форнсайн, городской стражей ведает глерд Иршир, в главнокомандующих у нас теперь глерд Брандштеттер, если не запамятовал. Извини, что я не слышал твоего имени…
Она поморщилась.
– Они сидят на месте.
– И что?
– А я вожу, - отрезала она, - мобильные отряды. С позволения и одобрения королевы. И могу забирать для него любых, кого сочту нужным!
Я ощутил, как между нами быстро возрастает напряжение и злость.
– Я действую тоже по распоряжению королевы, - напомнил я.
– Вернемся, выясним твои и мои полномочия. А сейчас отправлюсь в Санпринг, и мне по барабану, где будешь ты.
Ее глаза заблистали, а ладонь опустилась на рукоять ее меча.
– Я могу тебя заставить.
– Как только обнажишь меч, - сообщил я ровным голосом, - умрешь.
Она сомкнула пальцы и медленно потянула клинок из ножен. Наши взгляды скрестились, злость во мне разрастается быстро и яростно. Я вдруг ощутил, что в самом деле выхвачу пистолет и всажу этой наглой дуре пару пуль в лоб, и пусть что будет, потом просто доведу Рундельштотта до городских врат, а сам прошмыгну в башню и навсегда покину это королевство.
Она все еще тащила меч, движения становились все замедленнее, наконец, когда в ножнах осталось меньше трети, остановилась, некоторое время всматривалась в мое лицо, потом так же неспешно, но уже заметно быстрее, задвинула меч обратно.
– А ты в самом деле готовился убить, - проговорила она с удивлением, но без испуга.
– Решил, что убьешь… убьешь и моих людей… привезешь Рундельштотта в город, а сам покинешь эти земли навсегда…
– Умеешь чувствовать, - признал я.
– Как животное. Хотя ты и есть животное.
Она все еще всматривалась в мое лицо с великим изумлением.
– Впервые встречаю мужчину, - произнесла она странным голосом, - что готов меня убить… Действительно готов.
Я сказал с ровной злостью:
– Думаю, я не единственный.
– Единственный, - возразила она, - кто готов вот так, глаза в глаза. Не просто хотел бы убить, а… готов. Хорошо, выполняй свое задание, я - свое. Мои люди будут охранять вас до тех пор, пока не пройдете ворота Санпринга.
– Устраивает, - согласился я.
– Видишь, я в самом деле просто обожаю все решать миром.
– Вижу, - ответила она.
– Но мы с тобой еще не закончили. В Санпринге встретимся.
– Ты не поедешь с отрядом?
– Встретимся иначе, - пояснила она.