Всеблагое электричество
Шрифт:
— Виконт! — возликовал он. — Безумно рад видеть вас в добром здравии! Вы так неожиданно пропали, я ужасно беспокоился, как бы не стряслось ничего дурного! Я даже внес аванс адвокату, чтобы он мог приступить к работе без всякого промедления. Я правильно поступил?
— Вы все сделали верно, мэтр, — сдержанно улыбнулся я и с удивлением уставился на Рамона, который на пару с племянником заволок в дом немалых размеров сундук.
Юрист перехватил мой взгляд и пояснил:
— Виконт, это вещи из вашего фамильного особняка. Я взял на себя смелость привезти их с собой…
Я только вздохнул
— Несите в чулан!
Судя по раскрасневшимся щекам и аромату дорогого бренди, для успокоения нервов миссис Харди воспользовалась баром Альберта. На ее месте и сам пропустил бы стаканчик-другой чего-нибудь покрепче.
При воспоминании о выпитом с утра роме к горлу подкатила тошнота, я судорожно сглотнул и повел поверенного в кабинет поэта, между делом сунув револьвер в карман халата.
— Мне, право, неловко вас сейчас отвлекать… — забеспокоился юрист, но я даже слушать ничего не стал и сгреб черновики Альберта на край стола.
— Надо выписать чек на пятьдесят тысяч франков, — попросил после этого и упал в глубокое кресло. — На предъявителя.
Поверенный поставил на колени кожаный портфель и даже расстегнул его, но засомневался и переспросил:
— Вы уверены, виконт? Пятьдесят тысяч на предъявителя? Это громадная сумма!
— Долг чести, — просто ответил я, решив столь нехитрым способом избежать бесконечных расспросов, и не ошибся: поверенный покачал головой, достал ручку с золотым пером и принялся заполнять чек.
— Подпишите здесь, — указал юрист некоторое время спустя. — А еще здесь и здесь.
Пришлось выбираться из глубокого и чрезвычайно удобного кресла и ставить подписи в отмеченных галочками местах.
— Деньги поступят на счет завтра, во второй половине дня, после этого чек можно будет предъявлять к оплате.
— Пойдет, — кивнул я и спросил: — Наличные есть с собой?
Ко всякому привычный поверенный нисколько не удивился неожиданному вопросу, раскрыл бумажник и протянул мне толстую пачку сотенных банкнот и чековую книжку.
— Пять тысяч с вашего основного счета.
— Какой там сейчас остаток?
— Семнадцать тысяч франков.
— Нормально, — успокоился я и спросил: — За время моего… отсутствия из полиции приходили какие-либо запросы?
— Был вызов на допрос в Ньютон-Маркт, — подтвердил поверенный, — но мэтр Могфлин стоит каждого сантима. Каждого! Он оспорил не только сам вызов на допрос, но и законность уголовного преследования в целом! На текущий момент у полиции нет к вам никаких претензий!
— Замечательно! — с облегчением улыбнулся я, подозревая, впрочем, что столь благоприятный исход дела объяснялся не только талантами моего нового адвоката, но и расположением главного инспектора.
Впрочем, не важно.
Я проводил поверенного к выходу, оценил забитый моими вещами чулан и заглянул на кухню, где принявшая Рамона и его племянника за простых грузчиков миссис Харди потчевала их яблочным пирогом.
— Даже лучше, чем у тетушки Марты! — восхитился десертом Тито.
Рамон, заметив меня, быстро допил предложенный экономкой чай, поблагодарил ее
и вышел в коридор.— У тебя все в порядке? — настороженно спросил он, нервно теребя в руках кепку.
— Среднего роста, худощавый, светловолосый. В темном плаще и коричневой шляпе, — вкратце описал я внешность лейтенанта Грейса. — Он возвращался к тебе сегодня, так? Узнавал, где я сейчас?
Скуластое лицо Рамона Миро помрачнело.
— Лео, поверь, я ничего не мог поделать!
Мы вышли в прихожую, я толкнул бывшего напарника в плечо и усмехнулся.
— Расслабься. Этот кого хочешь достанет. Удавил бы гада…
— Все так плохо?
Я покачал головой.
— Нет, Рамон. Плохо было в «Готлиб Бакхарт». Но ты мне очень помог, и я это ценю. Держи.
Крепыш принял чек, взглянул на сумму и присвистнул.
— Вот так просто? — поразился он. — Пятьдесят тысяч?
— Предъяви чек завтра в конце дня, — предупредил я и посоветовал: — Только не депонируй. Сразу сними наличные и раскидай по разным местам. Деньги чистые, просто у меня неспокойно на сердце. Знаешь, как это бывает…
— Знаю, — кивнул Рамон. — Так и поступлю.
— И будь на связи.
— Звони.
Тут к нам с улыбкой до ушей притопал довольный жизнью Тито, и Рамон с племянником отправились восвояси. Я запер за ними дверь и спросил у экономки:
— Миссис Харди, как обстоят дела с арендной платой?
— Мистер Брандт и мисс Монтегю платят своевременно.
Я достал из кармана пачку банкнот и отсчитал пять сотен.
— Возьмите, это мой взнос на будущее.
— В этом нет никакой необходимости!
— А я уверен, что есть.
Упрямая англичанка сдалась и убрала деньги в карман передника, а потом поинтересовалась:
— А что с вашим фамильным особняком, виконт?
Я не стал ничего придумывать и ответил как есть:
— Продали за долги.
— То есть вы у нас задержитесь?
— Надеюсь на это, — вздохнул я и, тяжело опираясь на перила лестницы, поднялся на второй этаж. Мне хотелось верить, что Лилиана не велит убираться вон или, того хуже, не съедет сама.
В холле решимость объясняться оставила меня, и я не стал разыскивать подругу, а вместо этого плюхнулся в удобное кресло у растопленного камина. Уютно потрескивали поленья, стало тепло и спокойно. И я остался. Просто сидел и смотрел в огонь. А потом в руку мне всунули стакан с молочно-белым напитком.
— Сорбет, — сообщил Альберт Брандт, усаживаясь в соседнее кресло. — Как ты любишь, с лимонным соком, а не водкой.
Я с благодарностью кивнул, сделал небольшой глоток и говорить ничего не стал. Обычно в этом не было никакой нужды, поскольку поэт имел обыкновение говорить за нас обоих, но сейчас и он молча смотрел на огонь.
Это было настолько необычно, что я повернулся и пригляделся к Альберту внимательней. Тот слегка осунулся, а на высоком лбу залегла глубокая морщина, но в остальном внешность его не претерпела никаких изменений. Разве что растрепанная шевелюра своим беспорядком была обязана усилиям дорогого цирюльника, а песочного цвета бородка стала куда ровней и аккуратней, нежели прежде. Светло-серые глаза сиятельного смотрели по-прежнему проницательно, словно видели собеседника насквозь.