Всеблагое электричество

— Женева? — переспросила она и улыбнулась. — А почему не Париж? Я всегда хотела пройтись по Елисейским Полям. Там такие магазины и ателье…

Я невольно рассмеялся.

— Хорошо, по дороге в Женеву можешь заехать в Париж. Но отправляться надо прямо сейчас. Елизавета-Мария отвезет тебя в порт.

— Забери деньги, — протянула Лили мне саквояж. — Ты будто откупаешься от меня!

— Сохрани их. Не уверен, что у меня останется доступ к счетам. Возможно, в твоих руках — все мое состояние.

Лилиана помрачнела и предупредила:

— Если ты обманешь и не приедешь, я тебя из-под земли достану, Леопольд! Так и знай!

— Просто верь в меня.

— Я верю в тебя, Лео. Верю!

Это были вовсе не пустые слова — таков был талант Лилианы. Своей верой она могла придавать другим малую толику реальности, и рядом с нею мое сердце, казалось, начинало биться без своего обычного надрыва.

Простое самовнушение? А хоть бы и так.

В любом случае я намеревался отыскать Лили в Швейцарии сразу, как только представится такая возможность. Пусть я и не знал доподлинно, искренни ли мои чувства к Лили или навязаны мертвым гипнотизером, но я точно знал, что сейчас это уже не имеет никакого значения. Я нуждался в этих отношениях, нуждался в этой любви.

Более чем простительная слабость для человека в моем положении.

Более чем, да…

— Отвези ее в порт и проследи, чтобы она непременно отплыла на пароме до Лиссабона, — попросил я суккуба, усадив Лили в самоходную коляску.

Елизавета-Мария картинно закатила глаза, но протестовать не стала, забралась за руль, и паровой экипаж резво укатил прочь.

И сразу навалилась такая усталость, что в прямом смысле слова опустились руки. Защемило сердце, заломило затылок, да еще и зевнул так, что едва не вывихнул челюсть.

Безумно захотелось убежать из города с Лилианой, но ни к чему хорошему этот безрассудный порыв привести не мог. А так, если правильно разыграть свою партию, оставался небольшой шанс уцелеть. Мизерный шанс, но такова уж природа человеческая, что он готов цепляться за любую соломинку.

Заперев входную дверь, я ушел в заднюю комнату лавки и без сил повалился на продавленный диванчик. Откинулся на спинку, вытянул ноги и заснул, стоило лишь закрыть глаза.

Огонь. Во сне меня поджидал огонь. Серный дождь лился с неба от горизонта до горизонта, резкий порыв ветра окатил жидким пламенем с головы до ног, и тотчас жуткой болью отозвалась обожженная плоть.

Боль заставила проснуться; я сполз с дивана на пол и скорчился от нестерпимого жжения внутри. Меня вырвало огнем, он перекинулся с ковра на стены, и комнату заполонил густой черный дым. Даже не знаю, сгорел я или задохнулся.

Смерть стала началом нового кошмара, бессчетное количество раз мне приходилось погибать в лютом пламени, пока наконец очередное пробуждение не выбросило меня в заднюю комнату лавки «Механизмы и раритеты».

Все тело нестерпимо ныло, от запаха серы и горелой плоти волнами накатывала тошнота. Я даже не сообразил, что проснулся, пока не разглядел фигуру стоявшего рядом со мной человека. Точнее, его начищенные до блеска лакированные штиблеты прямо перед лицом.

— Не трогайте его, Вилли! — пробился сквозь назойливый шум в ушах насмешливый голос. — Не видите, мальчику плохо?

Но слабость уже оставила меня; я уперся руками в пол, поднял голову и без всякого удивления наткнулся взглядом на дуло собственного «Штейр-Хана».

— Вот даже не смешно, — пробормотал я, поднимаясь на ноги. После этого спокойно взял с верстака кружку, зачерпнул ею воды из стоявшей в углу кадки и напился.

Все это время Уильям Грейс продолжал удерживать меня на прицеле.

— Вилли, опусти оружие, — попросила с ногами забравшаяся на диванчик фрейлина. — Вижу, мальчику есть что нам рассказать.

Уильям не шелохнулся, лишь прищурил левый глаз, и тогда оракул повысила голос:

— Лейтенант! Уберите оружие! Немедленно!

Грейс поморщился и опустил руку с пистолетом, но целиться в меня при этом не перестал, просто загородил «Штейр-Хан» от фрейлины корпусом, только и всего.

— Полагаю, ее высочество мной недовольна, — усмехнулся я.

— Ее высочество жаждет вашей крови, — подтвердила фрейлина, машинально поглаживая левой рукой крупный жемчуг на шее.

— Ее высочество не в том положении, чтобы разбрасываться верными людьми.

— Верными? — прошипел лейтенант и вновь вскинул пистолет. — Да я тебе сейчас голову прострелю! Ты должен был взорвать экипаж регента!

— Я бы и взорвал, — спокойно улыбнулся я в ответ. — Но ее высочество забыла упомянуть, что регента следует взорвать, прежде чем он посетит монетный двор.

— При чем здесь это? — не понял Уильям Грейс.

— Так вы не знаете? — догадался вдруг я. — В самом деле не знаете? Вот это да!

Лейтенант закаменел лицом и, старательно сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, спросил:

— Чего мы не знаем?

Я с сомнением поглядел на столь удобный диванчик, но приближаться к фрейлине не стал и опустился на деревянный табурет.

— Чего мы не знаем?! — вновь прорычал лейтенант, окончательно потеряв терпение, и мне пришлось второй раз, за сегодняшний день, рассказывать о замысле регента.

Под конец Уильям Грейс поклялся собственноручно застрелить изменщика, а вот фрейлина невозмутимости не потеряла.

— Уймись, Вилли, и не мельтеши! — потребовала она и улыбнулась. — Это все очень интересно, Леопольд, но чем сейчас вы можете быть полезны ее высочеству? Доказательств измены герцога у вас нет.

— Предлагаю вывезти ее высочество из дворца.

— Чушь собачья! — взорвался Грейс. — Старый город перекрыт, солдаты стреляют без предупреждения, и даже я не смог получить разрешения на въезд! Мне сказали, что это слишком опасно! Это заговор! Изменники не позволят нам спасти принцессу!

Я вздохнул и протянул кружку лейтенанту.

— Выпейте водички и остыньте. А что касается прохода в Старый город, так я вам его обеспечу.

— Вы? — недоверчиво скривился Уильям.

— Я.

— Даже если так, что нам это даст? — с нескрываемым скептицизмом поинтересовалась фрейлина. — За ночь было потеряно полдюжины армейских дирижаблей и без счету броневиков. Ни один из них даже не приблизился к дворцу! Наблюдатели передают, что сформировалось кольцо магической энергии, которое полностью охватило императорский дворец и прилегающие к нему районы. Через него не прорваться, это верная смерть.