Всегда говори «Всегда» – 4

Ольга, еле сдерживая улыбку, проводила ее в спальню, а через полчаса заглянула, просто чтобы удостоверится, что Надя спит.

Но подруга сидела с ногами на подоконнике и смотрела в окно. Лунный свет серебрил ее волосы и придавал лицу необычную бледность.

– Надюш… – испугалась Ольга. – Ты почему в темноте?

– Я не плакала, если ты это имеешь в виду, – ответила Надя, и луна осветила ее улыбку.

Ольга села напротив на подоконник – тоже с ногами, – чтобы луна серебрила волосы.

– Не спится?

– Неа… Я, Оль, из ресторана сбежала не потому, что устала…

– Да я уж поняла. Что-то случилось?

– Случилось. Я ведь туда не хотела ехать. Действительно не хотела! И мне скучно там было, и тяжело, будто я на чужой праздник попала. А потом… будто что-то – щелк! – и переключилось! Теодор, он вовсе не противный и не надоедливый. Он милый! Даже заплакал, когда я пропала… А как ухаживал! За мной давно… никто… Я уж и забыла, что значит – чувствовать себя женщиной.

– Так это ж здорово, Надя! Я потому и уговаривала тебя поехать!

Надя погладила рукой стекло – словно лунный свет хотела поймать.

– Не здорово, – с улыбкой сказала она и капризно добавила: – Мне и вино понравилось! Поэтому я и ушла. Они все… следили за мной – напьюсь или не напьюсь. Особенно бухгалтерша.

– И молодец, что ушла. Значит, у тебя сила воли есть. А с людьми побыть, развеяться – это тебе очень нужно. И ухаживания Теодора – тоже нужны. Для повышения самооценки!

– Не пойду больше на работу… Не хочу никакой самооценки! – Надя уткнулась лицом в коленки, рыжей копной отгородившись от Ольги.

Ее зыбкая радость от жизни оказалась такой кратковременной, что Ольга растерялась.

– Надюш, но хотя бы…

– И хотя бы «свадебным генералом» – тем более! – не поднимая головы, тихо сказала Надя. – Я так не хочу. Какая в этом польза для фирмы? – Она наконец подняла голову и, усмехнувшись, снова уставилась в окно. – Да и для моей самооценки тоже. Оль, лучшего директора, чем ты, для агентства не найти.

– Надя! – Ольга спрыгнула с подоконника и, включив люстру, разрушила магию лунного света – просто при этом разговоре нужно было смотреть друг другу в глаза. – Надя, я так боялась этого разговора. Я не могу! Ты же видишь, что с Сережей творится! Он с ума сходит, когда меня нет. И он прав. На мне дети… Я и так Мишу с Петей из дома отправила для их же пользы, но мучаюсь ужасно. Все спрашиваю себя – а может, я просто себе жизнь облегчила?

– Глупости! – выпалила Надя.

– Сама знаю, что глупости. Наденька, не мучай меня! Ты же знаешь, что значит для меня «Солнечный ветер»! В этой фирме моя жизнь началась! Вот эта! – раскинув руки, она показала на стены. – Новая, настоящая жизнь! Я Диме всегда благодарна буду! Мне больно видеть, что происходит с агентством, но что делать?

– Ладно, перестань, Оль! – Надя спрыгнула с подоконника и обняла ее. – Не мучайся. Извини!

– Давай все-таки поспим, – вздохнула Ольга. – Утро скоро.

Она не смогла заснуть ни через час, ни через два.

Осторожно, стараясь не разбудить Сергея, выбралась из постели, спустилась на кухню и сварила кофе. Крепкий. Чтоб уж совсем спать не хотелось.

Что же такое получается? Каждый живет и варится в круговерти своих страхов и комплексов.

Сергею кажется, что она хочет его наказать за измену и поэтому все время отлучается из дома, бросая детей на него.

Надя не может вдохнуть полной грудью, потому что поклялась себе любить до конца дней своих Грозовского.

Она сама забросила рисование и ушла из профессии – нет, из-за Сергея тоже, – но большей частью из-за того портрета, который чуть не сломал ей жизнь…

Надька не может полюбить, она – рисовать, Сергей не в силах перестать бояться ее потерять… Чертово колесо бесконечных страхов…

Ольга не заметила, как выпила кофе до дна прямо из турки.

Она быстрым шагом прошла в гостиную, достала из шкафа подарок Леонида Сергеевича и… начала рисовать.

Пока всего лишь рассвет, который неотвратимо и мощно набирал за окном силу.

* * *

За завтраком она, конечно, зевала.

Причем так отчаянно, что заразила зевотой Надю, Машу, Костика и даже Дим Димыча.

– Вы что, не выспались? – удивился Барышев, допивая свой кофе.

– Почему? Отлично выспались! – Ольга снова зевнула, а Надя со смехом подавила зевок.

Картину с наступающим рассветом Ольга спрятала в шкаф – ну не рассказывать же Сергею, как она до утра боролась со своими страхами и комплексами.

Он посмотрел на нее серьезно – даже немного подозрительно, – как будто догадался: она от него что-то скрывает. Ольга с улыбкой налила ему еще кофе. Чтобы не подозревал.

Может, когда-нибудь она и покажет ему «Рассвет» – когда кисти, бумага и краски совсем перестанут ее пугать и напоминать о едва не разрушенной жизни.

– Э-эх! – Надя потянулась и снова зевнула. – Вообще-то сегодня свободный день. Можем позволить себе отдохнуть.

– Конечно, – Барышев отпил кофе и бросил настороженный взгляд на жену, – но только после того, как будут собраны вещи. Оля, завтра мы улетаем в Новосибирск.

Вот так – словно ультиматум поставил. Отрезал. Или нет – гвоздь забил.

«Оля, завтра мы улетаем в Новосибирск».

– Надолго? – стараясь не измениться в лице, невозмутимо спросила Ольга.

– На месяц как минимум.

– Ура! В Новосибирск! – наперебой закричали Костик и Маша.

– Ура… – обреченно вздохнула Надя.

Сергей одним глотком допил кофе, встал и снова как будто ультиматум объявил:

– Все. До вечера.

Развернулся и ушел. Без поцелуя и обещания «приехать не очень поздно».

– Димка, ты с нами в Новосибирск поедешь?! – затряс Костик Дим Димыча за плечо.

– Там здорово! В речке будем купаться! – подзадорила Димку Машка.

Он жалобно посмотрел на маму, надеясь получить подтверждение чудесной поездки в Новосибирск.

Но Надя встала и раздраженно начала убирать посуду.

– Чего это Сергей вдруг в Новосибирск опять засобирался? – спросила она, когда дети, прихватив со стола печенье, умчались в детскую.

– Да это не вдруг, Надюш, – с горечью ответила Ольга. – Не скажу, что я этого совсем не ожидала. Там у него стройка и предвыборная кампания друга.