Всего лишь папа

— Ух ты! Модный парень!

— Да, он отличался аристократическими замашками, в том числе, в поведении и одежде.

Мы сместились к арке, на которой был написан Конец Света: с неба сыпались звезды, и люди в ужасе бежали куда-то. Сцена очень живо отражала всю драматичность момента. Затем мы перешли к фреске «Воскрешение из мертвых» — весьма впечатляющая работа, в которой были натуралистично прописаны обнаженные тела в их пластичном и медленном движении. Синьорелли невероятным образом удалось передать усилие, которое прилагали люди, чтобы вырваться из-под земли.

У следующей фрески мы остановились, и я заметил, что Пьера рассматривает ее с трепетом, явно впечатленная представшей глазам картиной. Сцена и правда поражает. На ней изображено изгнание в Ад: как страшные демоны хватают несчастных, которые пытаются вырваться и вернуться на землю.

— Видишь ту женщину на спине у черта? Он тащит ее в Ад за прегрешения. Знаешь какие? Говорят, Синьорелли запечатлел свою бывшую возлюбленную, которая изменила ему… — Я многозначительно замолчал, а Пьера повернула ко мне лицо, вытянувшееся от изумления.

А вот следующая фреска, изображающая попадание в Рай, кажется настоящим праздником и отлично передает радость и умиротворение.

В Капелле Брицио мы провели, наверное, целый час, обсуждая отдельные эпизоды и мастерство Синьорелли, а потом нехотя покинули ее и двинулись к противоположному крылу базилики. Я опасался, что Пьера снова впадет в печаль, едва увидит свадебные букеты, но она не смотрела в сторону алтаря, а решительно направилась к Капелле дел Корпорале. Мы задержались только у скульптурной композиции «Пьета» Ипполито Скальца. Отныне восхищение мастерством скульпторов стало нашим общим занятием. Статуя 1579 года действительно необыкновенная, но, на мой взгляд, по сравнению с работой Микеланджело она менее драматичная. Позы и выражения лиц орвиетанской скульптуры более постановочные, мне кажется.

Капелла дель Корпорале покрыта фресками с преобладанием синих оттенков. В этом помещении и хранятся реликвии — льняное полотно со следами крови и просфора, которая теперь превратилась в пыль. Священные предметы спрятаны в красивом реликварии, напоминающем фасад Дуомо, местами позолоченный. Но большая часть поверхности покрыта блестящей полупрозрачной эмалью кобальтового и зеленого цвета с посеребренными вставками.

— Предполагаю, что это тоже старинная работа? — догадалась Пьера.

— Точно. Шедевр Уголино ди Вьери, знаменитого сиенского ювелира, относящийся к 1337–1338 годам. Он стоил в те времена 1374,5 золотых флоринов.

— Не могу представить, сколько это…

— Много, поверь мне.

Покинув священную капеллу, мы снова оказались под полосатыми сводами.

— Предпочитаешь еще побродить по базилике?

— Нет-нет. Искусство тоже надо дозировать, — сказала Пьера, выдавив из себя улыбку. Мне даже стало жаль, что украшение храма к свадьбе немного омрачило нашу экскурсию, и Пьера из-за столь светлого события пыталась поскорее покинуть храм. Хотя, конечно, светлым оно было для кого-то, не для нее.

— Я все-таки настаиваю на продолжении созерцания базилики. Но с высоты.

Глаза Пьеры тут же загорелись.

— С удовольствием! — воодушевленно поддержала она мое предложение.

Глава 25

После обеда я собиралась встретиться в центре с подругой. Она год назад вышла замуж и перебралась в Перуджу. Они с мужем уже ждали малыша, но беременность протекала тяжело, и подруга немало времени проводила в клинике, а я навещала ее. Теперь наконец-то она почувствовала себя лучше и пожелала сама приехать в Орвието: соскучилась по родным местам. Я была очень рада намечающейся встрече, но радость моя длилась недолго: буквально пару часов назад она сообщила, что снова чувствует себя отвратительно, и муж категорически запретил ей ехать куда-либо.

Я, конечно, огорчилась. Ведь мы должны были немного погулять по городу, а потом отправиться ко мне домой и вместе приготовить ужин, на который приехал бы и ее муж! Прогулка сорвалась, ужин — тоже. Хотя нет, вкусности я решила не отменять: мои домашние уже настроились.

Таким образом, я отправилась прогуляться по центру одна, заодно и купить что-нибудь в моей любимой мясной лавке. Я лениво шла по залитой жарким полуденным солнцем улочке и с наслаждением поедала мороженое. Припекало так, что я решила перейти на тенистую сторону, иначе расплавлюсь и я, и мороженое.

Мимо меня, шурша шинами, прокатил вместительный мерседес и принялся вписываться в узкий поворот, а я рассеянно наблюдала за его маневром. Неожиданно раздался сигнал клаксона, да такой громкий, что я и остальные прохожие подскочили. Очень пожилой синьор даже газету выронил из рук и принялся ругаться. Опираясь на трость, он предпринял попытки поднять ее, но я опередила: подлетела и подала ему газету.

— Гудят по любому поводу и без повода, maledette le persone! — пробурчал он. — Спасибо, синьорина, очень любезна.

— Пожалуйста! — Я улыбнулась и пошла дальше. Оказалось, мужчина на мерседесе решил въехать под знак, запрещающий проезд по причине одностороннего движения, и, соответственно, уперся в другую машину. Непонятно, чему он только возмущался! Ведь он виноват. Впрочем, не все способны это признать.

— Ланда-Панда!

Теперь я уронила свое мороженое, и поднимать его смысла не имело. Я лишь, скривившись, смотрела, как оно потекло по «дорожкам» меж булыжников.

— Прости! — смеясь, сказал Кристиан. — От испуга или от радости рука дрогнула?

Он смотрел на меня открытым обезоруживающим взглядом, но я рассердилась.

— Вообще-то ты так налетел сзади, что я сама чуть не упала! — недовольно сказала я.

— Извини. Я куплю тебе другое, хочешь?

— Нет, не хочу!

— Не будь такой угрюмой, Ланда. Куда идешь?

— В магазин.

— Пообедаем вместе?

— Я уже обедала. И вообще, я тороплюсь домой. Мне надо готовить ужин. Сегодня к нам приедет подруга с мужем, — соврала я. Нельзя поддаваться на его предложения! Я чувствовала во всем этом опасность.

— Семейный ужин… — меланхолично проговорил Кристиан. — Ты счастлива в браке?

— Очень!

Мы медленно шли по Corso Cavour, и я старалась держаться подальше, чтобы не касаться его. Кристиан тяжело вздохнул и отвернулся, разглядывая витрины на противоположной стороне улицы. Незаметно мы оказались напротив Torre del Moro, и Кристиан вдруг остановился и взял меня за запястье. Я протестующе выдернула руку и вопросительно приподняла бровь.

— Заберемся наверх? — предложил он.