" Всехние" дети детского дома

Ну что же, "показания сошлись", можно вздохнуть спокойно.

А тут и в сенях загалдели, застучали, это как раз родные пришли. Первой зашла бабушка и удовлетворенно оглядела чистую горницу и накрытый к их приходу стол. Затем зашел отец и шумно втянул вкусный запах:

– Чем так вкусно пахнет?

– Борщ Надюша сварила, сейчас пробовать будем.

– Борщ - это хорошо, это замечательно, с мороза самый то!

– Я так и подумала, что горячего сейчас хорошо поесть! Садитесь за стол, пожалуйста!
– пригласила девушка.

И на правах временной хозяйки она стала разливать по тарелкам дымящийся борщ. Ели молча, но Надя видела, что еда понравилась, особенно мужчинам, которые, не чинясь, попросили добавки. Да и бабушка поглядывала на девушку с довольной улыбкой.

Наевшись, отец удовлетворенно сказал:

– Ну что, мать, не хуже твоего борщок вышел, признайся!

– А я и не спорю, хороший борщ, - сказала бабушка, и Надя вздохнула с облегчением.

– Вот еще добавки, Иван Васильевич, Анастасия Егоровна!

– Спасибо, детка, наелись от души. Ты лучше, Васятка, сходи, Тузика в дом приведи и тоже горяченького старику налей, пусть похлебает, - сказала бабушка.

Эта забота о старом животном очень тронула девушку, и она собственноручно налила приведенному в сени псу борща погуще и косточку отдала, уже обгрызенную крепкими Васиными зубами.

Собака благодарно лизнула ей руку, а Надя погладила его по голове, нашла какой - то старый половик и постелила ему в уголке потеплее, где он и расположился, довольный.

Зайдя в дом, она услышала вопрос от Васи, который и ее вчера заинтересовал:

– Чего вчера Сенька разболтался, не боится, что длинный язык до беды доведет?

– Да это он в последнее время такой храбрый стал, кум у него где-то в районе в НКВД устроился каким-то писарчуком, вот он и старается кого - нибудь на болтовне подловить. Народ уже это понял и связываться с ним опасается.

– Понятно, а вот если честно, между нами, расскажите, как в деревне живется.

– Честно, говоришь? Да по разному живем, сейчас вроде полегче стало, и на трудодни зерна больше выдают, и так не притесняют. Если работать хорошо, так вроде все справно получается.

– Ты лучше вот что, скажи, что в столице слышно, будет Война? Ведь и на Востоке, и с белофиннами, вроде справляется Красная Армия. Оставят нас в покое или как?
– заинтересовался Иван Васильевич.

– А сам как, отец, думаешь? Ведь наше Советское государство у буржуев, как кость в горле торчит. Ведь и у них люди не дураки, видят, как у нас сейчас все разворачивается, как с каждым годом все лучше жизнь становится, сам про это говоришь. Вот и размысли, что и как будет.

– Вы лучше вот что, подумайте, может, вам в Москву перебраться, найдем вам и дом, и работу. А ежели что, рядом будете, помочь сможем, - предложил Вася.

– В Москву!
– протянула с удивлением бабушка.

– Это что же, дом с хозяйством бросить и на чужие углы к чужим людям ехать! Да и кто нас с колхоза отпустит! Нет уж, внучок, мы с народом живем, с народом и бедовать будем, ежели что злое случится.

– Вы тогда потихоньку мыло, спички, соль, керосин покупайте, понемногу, чтобы никто ничего не заподозрил, но чтобы запас был, и самым доверенным людям о том же шепните, - сказала Надя, зная, что такие припасы лишними никогда не будут.

– А Вася потом еще иголки да нитки про запас, соли да сахару постарается вам передать с кем-нибудь, или сам приедет да привезет. И машинку швейную я через партком постараюсь достать, мы подружке на свадьбу подарили, так она такая довольная была.

– Вот, толково, дева, говоришь, а то, ишь, поезжайте в Москву разгонять тоску!

– Нет, внучок, как будет, так и будет, жизнь покажет. Как народ, так и мы!
– и решительный хлопок бабушкиной ладони по столу поставил точку в этом разговоре.

Мороз разыгрался не на шутку, прибежала какая-то девчушка из правления и сказала, что председатель всех отправил утеплять коровники и конюшни, очищать дорогу, которую занесло снегом. Отец с бабушкой стали собираться и одеваться потеплее, мужчина нахлобучил шапку, а бабушка замотала поверх одной косынки теплую подаренную шаль.

Вася тоже решил пойти с ними, помочь односельчанам. Напросилась со всеми и Надя, которую общими усилиями закутали, как капусту, так что и повернуться трудно было. Они с Анастасией Егоровной отправились в коровник, в ту его часть, где располагались телята - "коровий детский сад", как в шутку назвали это помещение присутствующие женщины.

Надежда, чисто городская жительница, никогда не видела телят так близко, ей очень понравился их теплый молочный запах, мягкие носы, которыми они тыкались в руки - выпрашивали угощение. Девушка пожалела, что не догадалась прихватить хоть корочку хлеба и очень обрадовалась, когда кто-то их телятниц предложил ей кусочек, чтобы угостить малышей.

Она хихикнула, когда почувствовала щекотку от прикосновения языка животного, и не заметила, как женщины сначала переглянулись с улыбкой, а потом посмотрели вопросительно на бабушку - мол, как тебе невеста внука.

И Надя была бы очень горда, если бы заметила высоко поднятый большой палец женщины и кивок на платок и на девушку - мол, тоже подарок, а остальные работницы только завистливо покачали головами - такая шаль - вещь теплая, престижная и недешевая.

Надя вместе со всеми кормила из рожков самых маленьких телят, раскладывала сено, убирала солому с пола, одним словом, старалась работать наравне со всеми. Она раскраснелась от движения, согрелась и давно сняла всю теплую одежду и даже удивилась, когда Анастасия Егоровна сказала:

– Ну что, бабоньки, шабаш, пора по домам, пока не стемнело, и мужики, небось, уже тоже работу закончили.

Они вновь оделись потеплее и вышли на улицу, а там мороз действительно поджимал, трудно было даже дышать, пар шел изо рта, было слышно, как трещит от мороза кора на дереве, что росло около коровника.

Подгонять никого не пришлось, все быстрее пошли по своим домам, хрустя по снегу валенками.

Мужчины тоже были уже дома и грелись у печи.

– Замерзла, Надюша, - парень бросился растирать прихваченный морозом нос девушки, а родные только смотрели на них с улыбкой.