Вселенская пьеса

Наконец, ощутив уверенность в том, что не сорвусь, прикоснулся рукой к панели:

– Рик, открой!

Тишина, мне никто не ответил и я, ощущая бессильную злобу, заставил себя проникнуть разумом внутрь каюты. Я уже понял, что даже если Рик просто написал план будущей книги, ему все равно от меня достанется - эта книга была бы личным оскорблением для меня. Мне почему-то показалось надругательством какое-либо описание всего того, что нам пришлось пережить.

– ДА! Сейчас. Тебя не затруднит подождать?
– отозвался Рик, спустя секунду. Он был у себя, и был там не один. Что за бордель они тут развели?!

– Нисколько, - чересчур масляно ответил я, борясь с собой. Мне следовало владеть эмоциями лучше, раз уж я капитан корабля, но что-то пока не срастается.

Подавив бессильную злобу, я присел на корточки и стал ждать, сжимая в руке злополучный сценарий пьесы. Не хватало только, чтобы на Земле он продал этот "экономический проект"! Я не переживу, если в каждом театре начнут ставить спектакль о наших приключениях. А потом, чего доброго, еще снимут фильм. Бррр, только этого мне и не хватало. Я представил, как ко мне придет какой-нибудь актер, выбранный режиссером на мою роль. Он начнет расспрашивать меня о том, как себя вести, о том, что я чувствовал, когда меня собирались убить... Уверен, что кого бы ни выбрали на мою роль, он мне не понравиться и я взашей погоню актера со своего порога. Потому что невозможно экранизировать все то, что с нами происходило.

– Заходи, - позвал меня Рик. Я поднялся и, глубоко вдохнув, вошел в каюту.

Мари была в душе, но оттуда не доносилось ни звука. Они прятались, словно дети малые и думали, что я ничего не узнаю. Рик лежал на кровати одетый и изображал из себя больного. На лице его были написаны если и не муки от боли, то страдание и усталость. Но сам воздух в каюте пах страстью. Он был горяч и тронул мою кожу огненным прикосновением. Теперь я здорово сомневался в полезности моих способностей. С таким знанием было довольно тяжело жить. Мне показалось, я проник в чужую тайну.

Тем не менее, сохраняя невозмутимость, я спросил пилота:

– Как самочувствие, Рик?

– Ничего, капитан, - он поморщился, приподнимаясь на подушке.

– Что же задержало тебя, лежачий больной?
– поинтересовался я тем же тоном.

– Я поднимался в туалет, - не краснея, соврал пилот.
– Не хотел, что бы ты это видел.

– Я думал, у тебя несерьезная рана, - заметил я.

– Только благодаря тебе, Антон. Если бы не твое вмешательство, лежать мне окоченелым трупом.

– Не стоит благодарностей, - махнул я рукой, - у меня к тебе есть дело поважнее, чем выслушивание благодарностей. Но я хотел бы поговорить с тобой наедине.

– Да, я слушаю тебя, - насторожился Рик.

– Мари, ты слышала?!
– повысил я голос.
– Наедине!

Несколько секунд ничего не происходило, потом дверь в ванную комнату медленно отварилась и оттуда, опустив голову, вышла медсестра. Она виновато взглянула на Рика, на меня и вовсе не подняла глаз, бочком, стараясь не приближаться, протиснулась к двери и выбежала наружу.

– Ну, раскусил, - с задором усмехнулся пилот, ничуть не смутившись.
– Так что ты мне там хотел сказать?

Я дождался, пока закроется панель, и протянул ему сценарий.

– Расскажи мне об этом?
– предложил я.

Рик взглянул, внимательно изучил надписи, потом покрутил листок, отыскивая еще чего-нибудь. Уже по выражению его лица, я понял, что ошибся. Или он мастерски играл. Рик никогда прежде не видел этого листка.

– Я не знаю, - наконец сообщил мне пилот, посмотрев на меня с невысказанным вопросом.

– Я нашел его под твоим телом на обрыве, - подсказал я.

– Эта бумажка очень важная?
– поинтересовался Рик. Он явно не заметил сходства в том, что прочел.

– Так как она оказалась на обрыве?
– снова спросил я, забирая из рук Рика листок. Незнание пилота все меняло. Значит, сценарий написан кем-то другим. И потерял его вовсе не Рик.

У меня похолодели руки.

– Паломник часто туда ходил, - предположил пилот.
– Но вообще-то, ее должно было занести снегом. Может быть... ее выронил Воин, которого я сбросил с обрыва?

– Расскажи, - потребовал я.

– Был еще Воин с Сатрингом, я сбросил его с обрыва, когда он напал на меня. Он мог выронить.

– Такая бумага у простого Воина, с какой это стати?
– пробормотал я.
– Спасибо, Рик, прости, что потревожил вас.

– Нет, капитан, - Рик вдруг необычайно проворно поднялся.
– Ты прав, такого более не повториться.

– Я ничего вроде не сказал, - растерялся я.

– А не всегда нужны слова, Антон. Никто не мешает мне понимать тебя без слов, тем более, когда твой гнев не беспочвенен. Так пойдет, каждый будет таскать с собой жену, а можно еще завести девицу древней профессии, чтобы мужикам в полете жилось легче...

Мы переглянулись с ним и засмеялись. Но все равно холодно было у меня на душе. Вернувшись в каюту, я долго вглядывался в косой почерк. Никакой принадлежности, общепринятый язык, понятный любому живому и образованному существу Вселенной. И с чего я решил, будто это Рик? Если бы он решил написать сценарий, то уж точно писал бы на родном языке, а не на общепринятом.

Я плюнул на строчку и растер, чернила не поплыли. Ничего это не говорит, почему же я так уверен, что написал это землянин?!

Я откинулся на кровати и уставился в стену. А может так случиться, что листок этот появился на свет раньше, чем Ворон прилетел на Землю? Ну почему на листке нет даты?! Никакой подписи! Всего одного росчерка не хватает, нескольких цифр, и я был бы спокоен. А теперь, мне остается только ломать голову.

Акт четвертый.

Великий бой. Гибель планеты Земля. Что же это такое?! Если все, что выше написано правда, может ли статься?..

Я уткнулся лицом в подушку.

"Этого не может быть! Не верю, что моя планета погибнет!"

"Я унесу тебя прочь от опасности, не бойся, капитан. Мы улетим с тобой далеко, никто нам не помешает..."

"Ты не понимаешь, это мой дом, место, где я родился. Я не могу его потерять".

"Тогда мы погибнем вместе с твоей планетой. Потому что когда нет дома, незачем и жить".

"Спасибо, Ворон. Что ты знаешь о существовании масштабных проектов, способных искажать события?"