Всходы

Пассажиры уставились на нас, на меня, даже не пытаясь скрыть этого. Казалось, что они не смотрят. Так было и тогда, когда я впервые сбежала. Бродила одна, грязная в метро восточного побережья, не беспокоясь о том, куда иду и как далеко от дома нахожусь. Я сбегала от злобы, от насилия, и поклялась, что никогда не стану монстром, причиняющим боль людям, которые были мне дороги.

Автобус умчался во тьму. Привкус выхлопных газов, словно яд, оставался на языке. Бордюр под ногами был неустойчив. Я словно находилась в падающем лифте.

Разговоры эхом отдавались в стенах вокзала. Фрески, витражи и постройки совмещались с пластиковыми скамьями и яркими мониторами, на которых отображалось время прибытия и отбытия поездов. А затем меня захватили запахи - людей, немытых человеческих тел, духов и одеколона, дезодорантов и шампуней, лака для волос, лосьонов и зубной пасты.

Я не могла сесть в поезд. Не могла. Я была больна. Причинила боль друзьям. Я была для них опаснее, чем кто-либо.

А затем я почувствовала аромат лавандового шампуня. Унюхала их - моих друзей. Спенсера, Рикера, Лифа и Джимми.

Мое тело словно улавливало электрические волны. Каждая моя клеточка пылала огнем, желая найти их и...

Я бросилась по плиточному полу и выбежала через черный ход. Втянув воздух, уловила с улицы их знакомый аромат пота и шампуня из фитнес-центра. Я обошла здание. Где-то в моем подсознании отложились сцены о том, как Ано пытался меня удержать, как Габби вешалась на меня, о припаркованных у обочины нескольких темных фургонах, о том, как суетились на платформе, словно муравьи, люди, как засвистел поезд, сперва замедляясь, а потом, набирая скорость, пока не уподобился ракете.

Там.

Вжавшись в дальнем углу сарая, где хранились инструменты и оборудование. Мои друзья слились с тенью позади металлической стены, которая блестела от света, исходящего изнутри. Они ждали нас.

По горлу растеклось предвкушение. Рот наполнился слюной. Я побежала быстрее.

Стена, земля, поезда позади, свет должны были быть оранжевыми. Мои друзья сбились в кучу передо мной, протянув руки, словно закрывались от меня. Все стало красным.

Плечо Рикера. Рука Джимми. Ладони Спенсера и Лифа. Лодыжки Ано и его запястье.

Я упала на колени и сблевала, а затем меня вырвало снова, когда я увидела белую плоть и красные пятна.

Ниточки розовой слюны тянулись с губ, словно спагетти. Глаза наполнились слезами. Я постаралась извиниться, но лишь простонала что-то бессвязное.

Ано говорил успокаивающим тоном, такой, какой он использовал, когда боялся, словно загнанный в угол пес. Но его голос был слишком тихим, чтобы я его понимала. Он шагнул прямо ко мне.

Спенсер произнес что-то резкое.

Я подняла руку. Не приближайтесь ко мне. Держитесь подальше.

Ано сделал еще один шаг. Ручейки крови стекали вниз по его руке и капали с локтя на землю.

Сжавшись, я отползла к стене. А затем принюхалась. Новая резина, пластик, помада. Я слишком поздно смогла собраться.

Отскочив на несколько шагов, напугала Ано.

– Мэри?
– произнес он с болью в голосе.

Я побежала от них.

Фургоны все еще были припаркованы на обочине, и двое в костюмах выпрыгнули из них, не замечая меня. Я заставила себя остановиться, не потерять себя снова.

Замедлив шаг, опустилась на колени. Я ждала, когда они заметят меня.

Когда они меня заметили, все изменилось. Вокруг стало шумно, все суетились. Появились люди в скафандрах, на них были пластиковые маски. У них были палки с петлями на конце. Такие же, как у ловцов бродячих собак.

Петля опустилась на мои плечи и затянулась на шее. По телу прошла дрожь. Я хотела вцепиться в их глотки и погрузить свои зубы в мягкую плоть между плечом и шеей. Боль сдерживала меня, не давая забыться.

Я сплюнула комок слизи и крови, и кто знает, каких еще частей тела моих друзей. Не знаю, смогла бы я сказать что-нибудь. Не знаю, остались ли у меня какие-нибудь слова.

– Прошу, помогите, - прохрипела я.

Удавка стянула мне шею.

"Поднимайся". Таково было требование, переданное с помощью силка.

Я встала, пошатываясь, и двинулась вперед на поводке. Белый костюм завел меня в белоснежную палатку. Полы шатра распахнулись, и я увидела лишь белый свет, словно внутри все было идеально убрано.

– Тебя зовут Мэри, верно? Привет, Мэри. Ты слышишь меня?
– лицо было скрыто под шлемом, голос был неразборчивым, но смутно знакомым. Я склонила голову, от чего все вокруг накренилось. Стены шатра, лоток с медицинскими инструментами, четыре опоры и сумка, что была в моей левой руке. В шатре было двое людей в скафандрах. Они разговаривали у двери в палатку. Руки сложены по швам, ноги слегка согнуты. В комнате словно ничего не двигалось.

Я не могла вспомнить о том, как и когда очутилась там. Лишь то, что они подвели меня к креслу с помощью ошейника, а затем привязали мои лодыжки и запястья и зафиксировали шею.

– Мэри, ты меня слышишь? Кивни. Или, если это сложно для тебя, моргни дважды.

Я кивнула, хотя шея распухла и горела, а голова была опухшей. Потянула запястья, но они были скованны. Гудок паровоза раздался в воздухе. Недалеко от палатки раздавались приглушенные голоса. Красно-синие полицейские огни отбрасывали мрачные тени.

– Спасибо, Мэри. Меня зовут доктор Феррад. Ты помнишь меня, верно? Мне жаль, что это произошло с тобой, но у нас не так много времени. Ты должна рассказать нам, где твои друзья, скольких ты заразила, где была, и...

– Помогите, - вымолвила я надломлено. Звук "п" был похож на хрип, язык отяжелел. Остальные буквы едва проходили через горло.

– Мы можем тебе помочь, - она поднялась, складки костюма расправились так, словно внутри него накачали воздух. Возможно, так и было. На ее спине был прикреплен один из баллонов.