Всходы

Обратите внимание, когда станут хуже, чем семья, из которой вы сбежали (пришло время уходить).

Обратите внимание, когда ваш друг станет хуже семьи, из которой ушли они сами ( пришла пора тебе уйти).

Запомните, неважно насколько большая или маленькая у вас мечта о вашей жизни, вашем будущем и о тех людях, что вас окружают. Улица поглотит их все и даже крохи не оставит.

Глава четвертая.

– В сарае.

– Последний раз вы виделись в сарае?

– Да.

– В сарае на железнодорожной станции?

Я кивнула.

– И как давно?

Я покачала головой, отчего палатка покачнулась.

– Ты не знаешь. Ладно, в этом есть смысл. Вирус искажает восприятие времени. Скольких ты заразила?

Я постаралась все обдумать. Только мои друзья. Все мои друзья, все наши мечты о будущем.

– Шестерых. Всех моих друзей.

Слеза скатилась по моей щеке, но я не смогла утереть ее, поскольку рука была привязана. Она застыла там, и все могли с презрением лицезреть ее.

Доктор отсчитала ампулы и вынула их из коробки.

Другой человек в костюме вернулся, и доктор отдала ему ампулы. На мгновение он задержал руку в перчатке на ее обнаженном плече.

– Тебе нужно сделать инъекции, - сказала она.

Он вернулся к дальней стороне палатки и заговорил в рацию. Голос, отвечающий ему сквозь фоновые шумы, казался знакомым. Офицер Хенли.

Раздались причитания, а затем я поняла, что они исходят от меня, из моего горла. Заворочавшись на стуле, приподнимая бедра и выпячивая живот, пошатываясь, подобно огромной гусенице, сидящей на листе. Но ремни крепко удерживали меня. Парень в скафандре отскочил к краю палатки.

Кто-то закричал снаружи, а затем раздались шаги. Я успокоилась, моя истерика ни к чему не привела. Люди в скафандрах кричали, что все в порядке, все хорошо, оставайтесь на местах, а затем шаги стихли.

– Обещаю, что твоих друзей спасут. Они получат необходимое лечение, как и я, - сказала она. Но что-то в ее голосе задело меня. Казалось, что это лечение не намного лучше смерти.

Она пошатывалась, словно танцевала под музыку. Прижала руку ко лбу и прикрыла глаза.

– Все слишком быстро происходит, чертовски быстро.

Она открыла глаза и посмотрела на меня, стараясь прочесть, осталось ли во мне хоть что-то человеческое. Думаю, что да, но не много.

Она схватила шприц, наполнила его вакциной и ввела иглу мне в запястье, а потом сделала еще пару раз.

– Что ты делаешь?
– спросил мужчина.
– Мы теряем контроль над этим. И не можем растрачивать свои ресурсы.

– Возможно, это сработает, - сказала она, но отвечая не на его слова, а скорее на мой немой вопрос, застывший во взгляде.
– Она не срабатывала спустя такое долгое время, но стоит попробовать...

Шприц выпал из ее рук, глаза закрылись, и она упала, словно уснула стоя. Мужчина в скафандре подхватил ее и осторожно уложил на пол, смягчая ее падение. А затем он отскочил от нее, осматривая свой костюм, словно он был покрыт красными муравьями.

Когда он не обнаружил на костюме ни дыр, ни порезов, то опустил руки. Мужчина глубоко вздохнул, но никаких звуков не было слышно, кроме шелеста одежды и низкого свиста, выпускаемого из баллона.

Я закрыла глаза и растворилась в кровавом море. Метал ударялся о метал. Послышались шаги. Зашелестел пластик палатки.

Открыв глаза, я увидела, как мужчина подошел и забрал поднос с пробирками.

Доктор приподнялась, попытавшись проползти несколько метров. Руки и ноги женщины увязали в грязи, словно к ним подвесили гири.

– Что происходит?
– спросила она.

Горло саднило. Мое чертово горло. Все тело зудело, но ремни удерживали меня. В желудке разгоралось пламя, и я сильнее натянула путы.

Ремни немного ослабли.

Доктор рассеянно осмотрелась, словно не видела говорящего, а затем, лишь вскользь взглянув на меня, стала рассматривать что-то у стены. Я вытянула шею, но ничего не увидела. Мне ничего не было видно, ничего, что могло бы привлечь ее внимание. Женщина смотрела на кого-то так, словно увидела призрака.

Но этим "кем-то" была вовсе не я...

– Это не должно было случиться, - проговорила она, обращаясь к стене.
– Знаю, - продолжила женщина, словно отвечая кому-то.
– Понимаю, мы все понимаем. Мутация была непредвиденной. Очевидно, что никто и подумать не мог...

Женщина смущенно отвернулась.

– Это единственный шанс. Но есть вероятность того, что воспоминания не сохранятся. В какой-то миг вы будете помнить все, а иногда совсем ничего...

Она замолчала, прислушиваясь. А затем продолжила.

– Такое возможно. Но здесь есть психолог. Никаких гарантий мы не дадим. Но ты сильна. Вряд ли с психикой возникнут проблемы.

Я подвигала рукой и ослабила ремень на левой руке. Громкое жужжание наполняло комнату, словно кто-то запустил генератор. Я осмотрелась, стараясь найти источник. Уши закладывало, и это должно было оградить меня от жужжания, но тщетно. Гул становился громче.

Я осознала, что гул исходит из меня. Он внутри моей головы.

– У нас есть план, - проговорила она, едва пробиваясь сквозь гул в моей голове.
– Лагерь Мендоцино. Мы отправим тебя туда, и все будет хорошо. Мы найдем настоящее лекарство.

Слезы стекали по ее лицу. Она не отводила глаз, не моргала и не утирала их. Женщина изобразила, что делает кому-то укол. Она провела ладонью в воздухе, словно ласкала кого-то, и провела пальцами, будто убирала непослушный завиток.

– Выпей немного воды, пока есть возможность, - она схватила чашку и осторожно, как будто обращалась с ребенком, пыталась напоить кого-то.
– Я буду здесь. Не покину тебя. Обещаю.