Вскрытие показало...

– Не исключено, мисс Тернбулл, что маньяк охотился за вами, – спокойно произнес Марино. – Но мы не можем утверждать это на сто процентов. Мы должны отрабатывать все версии. А вдруг он видел где-нибудь вашу сестру – например, в кампусе, в ресторане или в магазине. Может, преступник не знал, что Хенна жила с вами, особенно если он выслеживал ее, когда вы были на работе, – я хочу сказать, когда Хенна возвращалась вечером одна и открывала дверь своим ключом. Может, преступнику и в голову не приходило, что вы сестра Хенны. Вдруг это просто совпадение? Вспомните, куда ваша сестра ходила чаще всего. Какой-нибудь ресторан, бар, что-то в этом роде?

Эбби снова вытерла глаза и стала вспоминать.

– На улице Фергюсон есть одно кафе, до него от школы рукой подать. От Школы дикторов, я имею в виду. Хенна обедала там пару раз в неделю. По барам она не ходила. Время от времени мы с ней ужинали в ресторане "У Анджелы" на юге, но Хенна не бывала там одна. Конечно, она ходила по магазинам. Не знаю, по каким. Я за ней не следила.

– Вот вы говорите, Хенна переехала к вам в августе прошлого года. А она уезжала на выходные или, может быть, путешествовала?

– Вы что, думаете, ее выследили за городом? – с сомнением спросила Эбби.

– Я только пытаюсь выяснить, где она бывала и где не бывала.

Эбби нехотя произнесла:

– В позапрошлый четверг Хенна ездила в Чепел-Хилл. Она хотела встретиться со своим мужем, а потом с подругой. Хенны не было почти неделю – она вернулась только в среду. Как раз началась летняя сессия – сегодня первый день занятий...

– А муж Хенны здесь бывал?

– Нет, – осторожно ответила Эбби.

– Он что же, был груб с вашей сестрой, бил ее?

– Нет, – быстро перебила Эбби. – Джефф ничего такого не делал. Просто они решили, что им надо отдохнуть друг от друга. У них до скандалов не доходило. Мою сестру убил тот же козел, что и остальных четырех женщин!

Марино изучал диктофон. На диктофоне загорелась красная лампочка. Марино пошарил в карманах и смущенно произнес:

– Мне надо кое-что забрать из машины.

Мы с Эбби остались одни в залитой солнцем белой гостиной.

Повисла напряженная тишина – Эбби далеко не сразу взглянула на меня.

Глаза у нее покраснели, лицо опухло от слез.

– Все это время я хотела с вами поговорить, – с горечью произнесла Эбби. – И вот такой случай представился. Вы, наверное, в душе радуетесь. Я знаю, что вы обо мне невысокого мнения. Возможно, вы считаете, что так мне и надо. Теперь я сама чувствую то же, что и люди, о которых я писала. Справедливость торжествует.

Последние слова сильно меня задели. Я с чувством сказала:

– Эбби, вы ошибаетесь. Я бы никогда не пожелала такого ни вам, ни кому-либо другому.

Эбби, не отрывая взгляда от крепко сцепленных пальцев, жалобно продолжала:

– Пожалуйста, позаботьтесь о ней. Прошу вас. Бедная моя сестричка! Прошу вас, позаботьтесь о моей Хенне...

– Обещаю, что позабочусь о вашей сестре...

– Вы ведь не допустите, чтобы он еще кого-нибудь убил? Вы не должны этого допускать!

Что я могла ответить?

Эбби подняла глаза – в них застыл ужас.

– Я уже ничего не понимаю. Что происходит? Я столько слышала разных домыслов! А убийства продолжаются. Я пыталась, пыталась выяснить у вас. А теперь моя сестра погибла. Я не знаю, что мы...

Как можно спокойнее я произнесла:

– Я вас не понимаю, Эбби. Что вы пытались у меня выяснить?

Она заговорила очень быстро:

– В тот вечер. Ну, на прошлой неделе. Я пыталась с вами поговорить. Но у вас был он...

До меня начало доходить. Я помрачнела:

– Какой вечер вы имеете в виду?

Эбби смутилась, будто не могла вспомнить.

– Я имею в виду среду, – ответила она наконец.

– Так это вы подъехали к моему дому, а потом сразу уехали?

Запинаясь, Эбби произнесла:

– Вы... вы были не одна.

Билл. Я вспомнила, как мы с ним стояли на освещенном крыльце. Нас было прекрасно видно, да еще машина Билла торчала у ворот. Так это была Эбби! Это Эбби подъехала к моему дому и увидела меня с Биллом. Но почему она так странно отреагировала? Чего испугалась? Такое впечатление, что у Эбби сработал животный рефлекс – настолько поспешно она погасила фары и укатила.

Эбби продолжала:

– Я кое-что знаю. Ходят слухи, что копам запрещено с вами разговаривать. И не только копам. Вроде как произошла утечка информации, и теперь все звонки переадресовываются на Эмберги. Мне было просто необходимо вас спросить! А тут все твердят, что из-за вас информация о хирурге... по делу Лори Петерсен... стала известна кому не надо. Что из-за ваших подчиненных полиция не может раскрыть эти преступления и до сих пор не поймала убийцу! – Эбби разошлась не на шутку, глаза ее злобно сверкали. – Я должна знать, правда это или нет. Должна! Мне небезразлично, что будет с моей сестрой!

Откуда она узнала о ярлыках? Явно не от Бетти. Но Бетти отсылала все образцы предметных стекол и все копии всех отчетов о лабораторных исследованиях прямиком к Эмберги. Может быть, это он рассказал Эбби? Или кто-нибудь из его подчиненных? Говорил ли Эмберги об этом Таннеру? А Биллу?

– Откуда вам это известно?

– Мне много чего известно, – ответила Эбби срывающимся голосом.

Я посмотрела на нее: лицо опухшее, несчастное. Журналистка согнулась под тяжестью скорби, а может, еще и страха.

– Эбби, – произнесла я как можно мягче, – не сомневаюсь, что вы много чего знаете. Я также не сомневаюсь в том, что половина того, что вы знаете – вранье. А если где и есть доля правды, интерпретации таковы, что я бы на вашем месте задумалась, что за цель преследуют ваши осведомители.

Эбби попыталась отвертеться.

– Я только хочу знать, правда ли то, что я слышала. Что ваш офис ответственен за утечку информации.

Я не знала, как ответить.

– Я все равно узнаю, можете не сомневаться, доктор Скарпетта. Не стоит меня недооценивать. Копы же пока лишь все портят. Вот и в тот день, когда за мной был "хвост", коп ничего не предпринял. Я уж не говорю о Лори Петерсен, которая набрала 911, а на ее звонок обратили внимание только час спустя. Когда было уже поздно!

У меня от удивления вытянулось лицо.

– И я обо всем этом напишу, – продолжала Эбби – глаза ее сверкали от слез и гнева, – и Ричмонд проклянет тот день, когда я появилась на свет. Все получат по заслугам! Уж я об этом позабочусь. А знаете почему?

Я слова не могла вымолвить.

– Потому что всем по фигу, когда женщин насилуют и убивают! Потому что те же самые ублюдки, что ведут дела об изнасилованиях, ходят в кино и смотрят фильмы об изнасилованиях, удушениях, резне. Их это, видите ли, заводит. Они и в журналах ищут такие статьи. Фантазируют, сволочи. У них, может, даже встает, когда они рассматривают фотографии с места происшествия. Я о копах говорю. Они острят на такие темы. Я сама слышала. Слышала, как они смеялись в непосредственной близости от трупа!