Вскрытие показало...

– Они ничего такого не имеют в виду. – В горле у меня пересохло. – Им приходится быть циничными, чтобы не сойти с ума.

На лестнице послышались шаги.

Эбби бросила быстрый взгляд на дверь, достала из сумки визитную карточку и нацарапала на ней какой-то номер.

– Пожалуйста, позвоните мне, когда все это закончится, – она перевела дух, – если у вас есть о чем мне рассказать. Вы ведь позвоните? – С этими словами Эбби вручила мне визитку. – Тут номер моего пейджера. Не знаю, где меня застанет ваш звонок. Только не в этом доме. По крайней мере в ближайшем будущем. Может быть, я вообще больше не смогу здесь жить.

Вернулся Марино.

Эбби посмотрела на него недобрым взглядом.

– Я знаю, о чем вы собираетесь спросить, – произнесла она, едва Марино закрыл за собой дверь. – И мой ответ – нет. У Хенны не было мужчины в Ричмонде. Она ни с кем не встречалась, ни с кем не спала.

Марино молча вставил в диктофон чистую кассету. И медленно поднял на Эбби глаза.

– А у вас есть мужчина, мисс Тернбулл?

Эбби аж поперхнулась. Через несколько секунд она произнесла:

– У меня есть мужчина. В Нью-Йорке. Здесь нет. Тут – только деловые отношения.

– Понятно. А что конкретно вы подразумеваете под деловыми отношениями?

– Что вы имеете в виду? – Глаза Эбби округлились от страха.

Марино некоторое время внимательно смотрел на Эбби и вдруг произнес самым обычным тоном:

– А знаете ли вы, мисс Тернбулл, что тот самый "козел" на черном "ягуаре", что был у вас на "хвосте", следит за вами уже несколько недель? Он полицейский. Сыщик. Работал раньше в отделе по борьбе с контрабандой.

Эбби недоверчиво уставилась на Марино.

– Да-да, мисс Тернбулл. Вот почему никто не придал значения вашему заявлению. Не ожидали? Я бы, конечно, занялся этим делом, если бы узнал о нем, потому что парень дал маху. В смысле, вы не должны были его засечь.

Голос Марино звучал все жестче, его слова кололи иголками.

– И этот полицейский от вас далеко не в восторге. Я, когда пять минут назад вылез из машины, вызвал его по рации и все у него выспросил. Он признался, что преследовал вас и несколько перестарался.

– Только этого не хватало! – в ужасе закричала Эбби. – Он меня преследовал, потому что я журналистка?

– Не только поэтому. Тут дело личное, мисс Тернбулл. – Марино закурил. – Помните, года два назад вы накропали статейку про полицейского из отдела по борьбе с контрабандой? Конечно, помните. Так вот, тот парень пустил себе пулю в рот из табельного револьвера, вышиб на хрен все свои мозги. Вы не можете этого не помнить. А наш с вами "хвост" был его напарником. Я думал, его, так сказать, личная заинтересованность послужит ему хорошей мотивацией. Однако она его подвела...

– Так это вы поручили ему следить за мной? – возмущенно вскричала Эбби. – Зачем?

– А я вам скажу. Раз мой человек "засветился", значит, игра окончена. Вы бы все равно вызнали, что он полицейский. Да еще и обвинение бы нам предъявили, вот хотя бы доктору Скарпетта – ее это тоже касается.

Эбби бросила на меня недоумевающий взгляд. Марино стряхнул пепел.

Затянувшись, он произнес:

– Так уж вышло, что офис судмедэкспертизы сейчас под подозрением в утечке информации в прессу – а это наводит на мысли не о ком-нибудь, а о вас, мисс Тернбулл. Кто-то влез в базу данных доктора Скарпетта. Эмберги катит бочку на нее, создает немало проблем да еще обвиняет черт-те в чем. Я лично считаю, что доктор не виновата. Я уверен, что утечки информации не имеют отношения к взлому компьютера. Наверняка кто-то влез в базу данных, чтобы все решили, будто из нее-то и получена информация. И чтобы скрыть тот факт, что единственная база данных, которую взломали, находится между ушами Билла Больца.

– Вы с ума сошли!

Марино курил, не сводя глаз с Эбби. Он наслаждался ее замешательством.

– Я не имею отношения ни к каким взломам базы данных! – кричала Эбби. – Даже если бы я знала, как взламывать компьютеры, я бы никогда, слышите, никогда, не пошла бы на такое! Просто поверить не могу! Моя сестра убита... Господи!.. – Журналистка залилась слезами. – Господи! Какое отношение все это имеет к моей Хенне?

Марино холодно произнес:

– Я не собираюсь выяснять, что к чему имеет отношение. Мне известно одно: ваши статьи содержали секретную информацию. У вас есть осведомитель. Кто-то доставляет вам сведения прямо с места преступления. И делает он это, чтобы что-то скрыть или за деньги.

– Не понимаю, на что вы наме...

– А вот мне лично, – перебил Марино, – кажется странным, что пять недель назад, после второго удушения, вы вздумали написать статью "Один день из жизни прокурора штата" и во всей красе показать нашего баловня судьбы. Вы вместе провели целый день, ведь так? У меня в тот вечер было дежурство, и я вас видел – совершенно случайно: примерно в десять вы вдвоем отъезжали от ресторана "У Франко". Любопытство не порок, особенно когда на улице тихо. Ну я и "сел" вам на "хвост"...

– Замолчите! – прошипела Эбби, мотая головой. – Сейчас же замолчите!

Марино как ни в чем не бывало продолжал:

– Больц не отвозит вас в редакцию. Вместо этого он везет вас к вам домой. Часа через три я снова проезжаю мимо – и что же я вижу? Больцева крутая белая "аудюха" как стояла, так и стоит у крыльца, а света в доме нет. Что вы на это скажете? И тут выходят ваши статейки со всеми смачными подробностями убийств. Я так понимаю, это вы и называете деловыми отношениями?

Эбби закрыла лицо руками и тряслась, как осиновый лист. Я не могла поднять на нее глаз. Да и на Марино тоже. Рассказ сержанта настолько меня шокировал, что я даже не злилась за то, что детектив так грубо разговаривает с женщиной, только что потерявшей родную сестру.

– Я с ним не спала. – Голос Эбби дрожал, едва не срывался. – Не спала. Я не виновата. Он воспользовался ситуацией...

– Допустим, – хмыкнул Марино.

Эбби подняла глаза и тут же зажмурилась.

– Да, я провела с ним целый день. Последняя встреча, на которой Больцу нужно было присутствовать, закончилась в восьмом часу. Я предложила поужинать, сказала, что за счет газеты, и мы поехали в ресторан "У Франко". Я выпила всего один бокал вина. Один-единственный! И тут у меня ужасно закружилась голова. Даже не помню, как мы вышли из ресторана. Последнее, что я запомнила, – как садилась в машину Больца. А он распустил руки, стал говорить, что никогда не занимался сексом с репортером криминальных новостей. Дальше все как в тумане. На следующее утро я рано проснулась, а Больц был у меня в доме...

– Хм, вот это уже интересно. – Марино погасил окурок. – Скажите, где в это время была ваша сестра?

– Наверное, в своей комнате. Не помню. Какая разница? Мы-то были внизу, в гостиной. На кушетке, на полу, бог знает где еще... Я даже не уверена, что Хенна об этом догадывалась!

Марино смотрел на Эбби с отвращением.

Она продолжала, срываясь на визг:

– Я поверить не могла. Так плохо было – я боялась, что мне какой-то дряни в вино подсыпали. Помню, когда я в ресторане пошла в туалет, Больц что-то бросил в мой бокал. Он знал, что я от него никуда не денусь. Знал, что я не пойду в полицию. Что бы я там сказала? Что прокурор штата подсыпает отраву журналисткам в вино? Да мне бы ни одна собака не поверила!