Вспять: Хроника перевернувшегося времени

Поэтому не дозвонились до Столпцова ни из больницы, где хоть и предполагали, что его сын воскреснет, но хотели все же сообщить, ни лейтенант Сурьев, ни подчиненные Столпцова, ни подругизнакомые Ларисы, желающие выразить соболезнование по поводу безвременной кончины Анатолия.

А что было бы, если б родители узнали вчера, — страшно подумать. Увидеть сына мертвым, пусть на время, не дай бог никому. А вдруг не на время? Вдруг именно сегодня все повернется?

В общем, эта трагедия Столпцовых миновала.

Игорь Анатольевич сказал Ларисе:

— Истопи ты мне баньку, хозяюшка.

Он имел в виду сауну, выстроенную в самом доме, в углу большого помещения, где тихой водой ожидал желающих охладиться бассейн размером четыре метра на восемь: поплескаться и даже немного поплавать вполне хватает.

Топить сауну не надо было, только включить систему подогрева, что Лариса и сделала.

— Составь мне компанию, — предложил после этого Игорь Анатольевич.

Лариса слегка удивилась, но составила.

Они посидели там какое-то время, обливаясь обильной влагой, потом поплавали и вылезли — посвежевшие и как бы даже помолодевшие. Игорь Анатольевич принес из кухни блюдо с вином, фруктами, зеленью, поставил на столик, всё это молча, с тенью печальной улыбки на лице.

— Я что-то забыла? — спросила Лариса. — У нас какой-то юбилей?

— Да нет. Просто поговорить захотелось.

В такие минуты и за такие минуты (а то и часы, и дни) Лариса любила мужа: когда он, вечно занятый, в делах, в хлопотах, озабоченный, вдруг бросал всё и то увозил Ларису понежиться на заграничных пляжах, то дарил ей путешествие по замкам Луары или просто предлагал вот так вот посидеть, поговорить, отключившись от всего, забыв обо всем, кроме друг друга. И кончалось это обычно супружеской нежностью, поэтому Лариса слегка волновалась и немного смущалась.

Игорь Анатольевич сначала говорил о простом и ожидаемом: что редко мы бываем вместе, что хорошо бы спрятаться на неделю в таежной избушке, а потом вдруг, помолчав, спросил беспомощно и почти жалобно:

— Ларис, а как дальше-то жить будем?

— Все придет в норму. Игорь, я уверена.

— А если не придет? Вот пишут, по телевизору говорят: конец света на носу. Апокалипсис. Я внимания не обращал: пусть бездельники языками треплют. А если это он и есть? Конец света в такой вот жестокой форме? Человечество пойдет назад, назад и назад и превратится в то, чем было, — в нуль. А?

— Вряд ли.

— Вряд ли — потому что невозможно? Так и то, что сейчас, невозможно, а оно есть! Вот я и спрашиваю, как жить?

Ум жены, как известно, заключается не в том, чтобы дать мужу правильный ответ (да и существуют ли правильные ответы?), а в том, чтобы дать тот ответ, которого он ждет, поэтому Лариса сказала:

— Да так же. Делать свое дело и ждать.

И Столпцов сразу повеселел, обнял жену, поцеловал, и произошла у них супружеская нежность прямо здесь, на коврике возле бассейна, чего давно уже не случалось.

Утром он пришел на работу подтянутый, энергичный, решительный. Глядя на него, приунывший коллектив ГОПа встряхнулся. Тем более что предстояло бодрое, веселое дело: разгрузить прибывшие спозаранку платформы с новым оборудованием. Это оборудование уже было смонтировано и работало до вечера вчерашнего дня, а ночью исчезло, но вот опять появилось. Казалось бы — пусть себе остается на платформах: придет завтрашнее вчера, и оборудование все равно окажется на них, причем не здесь, а только на пути к Рупьевску. Но Столпцов скомандовал: разгружать и монтировать. В любой момент все обернется в будущее, следовательно, лучше приготовиться, чем упустить время.

Взялись с охотой, с прибаутками, как в фильмах про первые советские пятилетки. О происшествии с сыном никто Игорю Анатольевичу не говорил, полагая, что он и так все знает. И какой толк попусту болтать: убитый Анатолий благополучно ожил. Да и вообще, не место на производстве личным разговорам. Дело кипело, всюду сновали люди, разгружали, распаковывали, устанавливали на приготовленные фундаменты, налаживали и запускали. Игорь Анатольевич вернулся домой поздно, Лариса, узнавшая о страшном, но миновавшем происшествии, решила не тревожить мужа на ночь. Сам же Анатолий был в тот день в Придонске.

Вот так и вышло, что Столпцов узнал о событии чуть ли ни позже всех.

Проснувшись после вчерашнего бодрого дня, он очень наделся, что наступило наконец будущее.

Увы.

Настроение сразу же испортилось. Он поехал на ГОП и увидел то, что и ожидал: пустые места там, где вчера стояли новенькие станки, красивые особой промышленной красотой.

Заглянул для проформы в диспетчерскую. Выработка опять снизилась.

Диспетчер Сколков, чувствуя себя виноватым, вздохнул и, отвлекая начальника от неприятных мыслей, решил перевести их на что-то другое, не производственное. Поэтому и спросил без задней мысли, от чистого сердца:

— Как там Анатолий себя чувствует?

— А что?

— Ну, все-таки убивали, не просто так. Слава богу, что все обошлось, но не может же быть, чтобы никаких последствий? Это я так думаю, — пояснил Сколков.

Игорь Анатольевич стал расспрашивать, потом позвонил сыну — и наконец узнал все, что упустил вчера.

Не откладывая, он велел подать машину и отправился к городскому прокурору с тем, чтобы спросить, почему убийца сына разгуливает на свободе.

Он ехал, нетерпеливо посматривая вперед, и чувствовал, как начал опять прощупываться совсем было ускользнувший смысл жизни.

Петр Сергеевич Перевощиков, бывший накануне, в среду, в Москве, где встречался с Арестофановым, оказался в начале вторника там, где ночевал перед поездкой, — у Киры.

Но ничего такого не происходило, ибо произошло раньше, они просто спали, а утром проснулись, чувствуя оба какую-то неловкость, Перевощиков выпил кофе и поехал по инерции к вокзалу, так как у него имелся билет на московский поезд, уходящий днем и прибывающий в столицу ранним утром.

А что я, собственно, делаю? — спросил себя Перевощиков. Ведь в Москву я, как пить дать, не попаду. Ночью перенесет меня в понедельник, а где я был в понедельник? Дома. Вот домой и надо ехать.

Он повернул домой. Узнал там странные новости. Попытался поговорить с Анастасией, она отмалчивалась.

Тогда Петр Сергеевич отправился в здание администрации, где не было половины сотрудников. Устроил всем разнос, добился того, чтобы к концу рабочего дня все явились. Провел общее собрание и строго предупредил, что ломать распорядок работы важнейшего городского органа власти не позволит.

— Чтобы к девяти все как штык! И раньше шести вечера из администрации ни шагу! Что вы там будете делать, на своих местах, это мы еще решим.