«Вся правда о слове «Навсегда»

отставила чашку и, выходя их кухни, произнесла «Дебора Куин».

– Гарри, здравствуй. Да-да, я хотела проконсультироваться с тобой по

поводу… - ее голос затих в коридоре, оставляя меня наедине со своими

мыслями. До мамы мог достучаться любой – им нужно было лишь набрать

несколько цифр и нажать на кнопку вызова, и она готова была ответить на

любые их вопросы и выслушать любые предложения. Вот бы и для меня

было все так просто!

Когда я вышла на улицу, то обнаружила, что на подъезде к гаражу

стоит грузовик, в кузов которого погружены стулья, и выехать на своей

машине для меня не представляется возможным.

– Я подвезу тебя, - сказала мама, когда я вернулась в дом и сообщила ей

об этом, - пойдем.

Когда мы сели в машину и проехали несколько миль, то попали в

пробку, и в салоне повисло молчание. На самом деле, оно повисло между

нами в ту же самую минуту, как мама завела мотор. В тот момент я этого не

заметила, но сейчас тишина давила на меня, и я даже начала сердиться. Мама

забирала у меня вещи, которые приходили папе по общей рассылке, мама

выбрасывала все, что напоминало о нем, а теперь хотела еще и вычеркнуть из

моей жизни друзей. Наверное, она даже не догадывалась о том, как сильно я

была расстроена из-за нее, но я все равно не собиралась сдаваться. Хотя бы за

друзей я могла побороться!

– Ты не выспалась? – мама бросила на меня взгляд, но я не посмотрела

в ее сторону в ответ. С губ уже готовы были сорваться слова «Все в

порядке», но я сдержалась. Нет, ничего не в порядке. И будет неплохо, если

об этом узнает кто-то еще.

– Нет. Не выспалась. Мне снились кошмары.

– Да? О чем же?

– О папе, - я внимательно следила за ее лицом в зеркале заднего вида,

произнося это, но ее глаза были так же направлены на дорогу, пальцы,

обхватившие руль, не дрогнули. В животе у меня что-то скрутилось.

– Да, - продолжила я. – Это было пугающе. Он ехал на машине и…

– В твоей комнате, должно быть, было слишком жарко, - заметила

мама, чуть повысив голос, - и, возможно, стоило бы убрать с кровати пару

подушек. Кошмары часто снятся, когда тебе слишком жарко.

– Это так странно, - я словно не слышала ее, - потому что после его

смерти мне много раз снились сны про него, но в последнее время – нет. Это

было хуже, чем раньше, потому что в этот раз я не могла спасти его от

опасности. Это напугало меня.

Эти три предложения вырвались чересчур быстро, я даже не успела

отдать себе отчет в том, хочу ли их сказать вслух по-настоящему, но, как

оказалось, хочу. Пожалуй, впервые за все время с папиной смерти я

разговаривала с мамой о нем. Она не могла не заметить это. Она не могла не

услышать меня в этот раз.

Мама сделала вдох, а я сжала руки, сцепленные в замок на коленях.

– Ну, - сказала она, наконец, - это был всего лишь сон.

И все. Вот такой была ее реакция на то, что я впервые за эти долгие

месяцы заговорила о том, что мучило меня больше всего. Я как будто

прыгнула с трамплина, но не взлетела и не упала, а каким-то образом снова

приземлилась на место старта и теперь стояла, гадая, сделала ли прыжок

вообще.

Все должно быть не так, хотелось закричать мне, но пробка уже

разъехалась, и мама спокойно вела машину вперед по улице. Я промолчала.

– Домой доедешь сама? – спросила она, когда я открывала дверь, чтобы

выйти наружу. – Или мне тебя забрать?

– Сама.

– Хорошо. Если не удастся созвониться, то просто приезжай в парк

Коммонс к шести, хорошо?

Я кивнула, закрывая за собой дверь, и мама отъехала. Пока ее машина

не скрылась за поворотом, я смотрела ей вслед и думала о нашем

неудавшемся разговоре. Судя по всему, дурной сон продолжался, и этим

утром я так и не проснулась, не сумела стряхнуть его с себя. Мама не

обернулась, не бросила ни единого взгляда в мою сторону. Конечно, зачем,

если все в порядке? Все просто в порядке. Как и всегда.

В библиотеку я вошла ровно в 9:12. Бетани с Амандой синхронно

подняли головы, а затем бросили взгляд на часы. Снова посмотрели на меня.

– На Кловердейл была пробка, - пояснила я, пытаясь протиснуться

между стеной и стулом Бетани, но она даже не сдвинулась с места. Кто бы

сомневался.

– Я ехала по той же дороге, - холодно заявила она, - и там не было

никакой пробки.

Я обошла стол вокруг и все-таки села на свое место, включила

компьютер. Почему я должна торчать здесь? Я застряла здесь на недели.

Недели! Ради чего? Ради обещания, данного Джейсону, который оттолкнул

меня в ту же секунду, как понял, что нужен мне? Или из-за мамы, которая все

время говорит, что все вот-вот наладится, и при этом даже не хочет

попытаться понять, почему мне так душно и тесно в своей собственной

жизни? Ну уж нет.

Судя по всему, не я одна была осведомлена о визите Джейсона сегодня

днем. Бетани с Амандой были какими-то особенно оживленными, пару раз я

слышала что-то, напоминающее хихиканье, что было странно, честно говоря.

Но что еще удивительнее, кроме ядовитого замечания о том, что утром

никаких пробок не было, я не услышала ни единого язвительного выпада в

свою сторону. Таким образом, у меня было больше двух часов, чтобы,

перекладывая стопки журналов с полки на полку, подумать о том, как

пережить предстоящее. Но, чем сильнее я старалась заставить себя думать о

Джейсоне и маме, тем быстрее мои мысли возвращались к ресторану и Уэсу.

В тот вечер, когда Джейсон решил, что нам стоит взять перерыв, я думала

лишь о том, как все исправить, но теперь я уже не была уверена, что мне

этого хотелось.

Закончив с журналами, я взглянула в окно, а затем на часы и