Всячина

– Я кормлю!
– тут же вспомнила Зинка.

– Это твои-то яблочные огрызки - еда? Ты же там все высасываешь, до прозрачности, до самых косточек! Что же ему останется? Ему, который живет под твоей кроватью? Вот он тебя и пугает иногда. Потому что вредничает так. Голодный он просто.

– И что же?
– хитро прищурилась Зинка.
– Теперь в стиральную машину мои яблоки и конфеты кидать будем, что ли?

– Нет. Тот, кто живет в стиральной машине, не ест нашу пищу. Он ест, - мама оглянулась, как будто боялась, что ее кто-то подслушают, и щекотно выдохнула горячим шепотом прямо Зинке в ухо, - носки! Он всегда ест только наши носки!

Зинка хихикнула и потерла ухо.

– Щекотно!

– Вот ты хихикаешь, а вспомни лучше, как папа после стирки ищет свои носки. Ну, вспомни!

Зинка расхохоталась в голос. Потому что эта история с носками повторялась как минимум каждый понедельник, когда папа, который вставал раньше всех и на кухне поднимал вверх тяжелую гирю - Зинка ее ни разу не могла пошевелить - начинал искать носки. И если стирка была в воскресенье, обязательно получалось, что все носки перепутаны, да еще никак нельзя было найти пару.

– Вот!
– страшным громким шепотом продолжала мама.
– Это как раз тот, кто живет в стиральной машине, ест один носок. А остальные перепутывает, чтобы никто не заметил. Но мы, люди, все знаем и помним! Вот я всегда, даже когда стираю постельное белье, обязательно кладу хоть дырявые, хоть старые, хоть даже совсем чистые носки. И тогда он, из стиральной машины, ничего не путает и не портит. Тогда он ест. Понятно?

Зинка подумала, повспоминала, что вспомнилось, и кивнула. А потом еще вспомнила:

– А тот, кто живет в холодильнике?

– Ну, это совсем просто. Ты помнишь, я всегда кладу кусочек хлеба?

– Это же от запаха?

– Какой может быть запах от свежих продуктов в нашем совсем новом холодильнике? Сама подумай - откуда? Этот запах - вредность того, кто живет в холодильнике. Но он не ест наше, запакованное и завернутое. Ему хочется хлебца. И не свежего, горячего, а чуть подсохшего.

– Вот и Верка мне говорила, что сухой - полезнее!

– Что это еще за Веерка такая? Она - Вера. Она же твоя подруга?

Зинка пожала худыми плечиками. Ну, да, подруга. Так подруги всегда так и говорят - Верка и Зинка. И ничуть тут не обидно. Потому что - подруги.

– Но она права, это врачи даже говорят, что подсохший хлеб - полезнее. Вот и тот, который живет в холодильнике, любит именно чуть подсохший хлеб. И если успевать подкладывать, то никогда из холодильника не будет пахнуть. Ясно тебе, глупый мой ребенок?

– Я не глупый, - обиделась Зинка.
– Я просто еще маленький.

– Ты, маленький ребенок, что мы делать теперь будем? Белье надо снова полоскать.

Зинка попыхтела, как маленький ежик, делая вид, что это вовсе не про нее. Но потом слезла с маминых колен и пошла к своему комоду в углу. Порылась там и достала красивый гольф в полоску. Красивый-прекрасивый. И очень яркий. Полоски были красные и зеленые. Только он был с дыркой во всю пятку.

– Вот, - сказала Зинка и шмыгнула носом.
– Это очень хороший гольф. Только совсем дырявый.

– Господи, - всплеснула мама руками.
– Где же ты его откопала? Ему же года три уже!

– Он красивый, - упрямо нахмурилась Зинка.

– Понятно, красивый. Ну, пойдем, дочка, поможешь маме.

Мама взяла белье и понесла в ванную. Там она набила все в стиральную машину, понажимала кнопки, попискивающие от каждого касания, а потом сказала:

– А теперь корми его, корми.

Зинка положила сверху свой гольф и закрыла дверцу машины. Мама проверила, защелкнулся ли замок, а потом пустила воду.

– Ну, что, пошли делать ужин?

– Нет, - мотнула головой Зинка.
– Я потом.

– Ага, - хитро улыбнулась мама и тихонько вышла, прикрыв дверь.

А Зинка погладила белый гладкий пластик стиральной машины и зашептала куда-то туда, куда мама засыпала порошок:

– Ты прости меня, пожалуйста. Я же не знала, что ты голодный. У нас дома никто не должен быть голодным - я теперь всегда буду тебя кормить. Простишь, да?

В машине что-то громко заворочалось, и Зинка почему-то сразу поняла, что - все. Никаких обид. Все теперь будет хорошо. И пошла к маме на кухню, потому что уже пора было ужинать.

А уже совсем ночью, когда стало темно, когда надо было ложиться спать, она выковыряла из кармашка на платье совершенно растаявшую за день конфету, опустила в щель между кроватью и стеной, и сказала туда же:

– Вот. Это тебе, который под кроватью. А ты не пугай меня больше. Я уже не такая маленькая, как раньше. Я теперь уже стала больше. Я больше знаю. И про тебя тоже знаю. И буду кормить.

И почти сразу уснула, крепко-крепко. И никто ей не мешал этой ночью, никто не пугал, никто не хватал холодными пальцами за голые ноги, высунутые из-под одеяла.

А утром первым делом, едва проснувшись, она специально проверила, лежит ли кусочек хлеба в холодильнике.

Теплый дождь

– Сегодня точно будет дождь.

Сказано было серьезно и основательно. Так, как говорят: солнце восходит на востоке. Еще можно так: снег - холодный. И еще: огонь - жжется.

– А если не будет?

А это было сказано уже так: а вот если врешь - ответишь за слова? Или еще так говорят, когда вдруг слабосильный гимназист говорит, дрожа, что нет у него с собой денег.

– А если найдем?
– вроде бы дружелюбно и с улыбкой спрашивают у него.

Вроде бы дружелюбно. Только он сразу начинает сам шарить по карманам и выгребать медяки, которые сберег, не потратил на сладкую булочку с корицей.

Непогоду сегодня не предвещало ничто. Но в городе, в их большом городе, в их просто огромном городе, в котором на разных окраинах мог идти дождь, снег, или светить солнце - и все это одновременно, в одну и ту же минуту - в этом городе уже привыкли к внезапным проливным ливням. Проливные ливни - разве так можно говорить? Наверное, нет. Но как еще сказать, когда не просто ливень, а проливной, пробивающий все на свете, проливающийся сквозь крышу, сквозь запертые окна и двери, который вдруг начинается посреди зимы? Да, такое тоже было. Но старожилы только кивали: магия, колдовство. Все понятно. И никакое изменение климата не позволит небу в самый короткий день вдруг натянуть тучи, скрыться в черноте, врезать тугими струями, как из пожарных брандспойтов, залить все водой, скрыть из глаз соседние дома и даже соседний подъезд. Нет, ясное дело - самое типичное колдовство. Шаманизм и камлание. Или что там еще делают во дворце королевские шаманы.