Вторая единственная
Шрифт:
Раж достаёт из кармана пачку сигарет, закуривает. В поезде до Петри можно курить. Но я вообще-то ем.
— Ты не мог бы потушить сигарету, — морщу нос. — Аппетит портишь.
— Без проблем, — тушит бычок об стекло. — С такой женой, как ты, можно совсем отказаться от вредных привычек, — улыбается.
Опять. Что он за оборотень такой?..
— Давай кое-что проясним, — убираю пирог в пакет, отряхиваю ладошки. — То, что нас поженили в Пятом королевстве, ещё ничего не значит. Я собираюсь поговорить с Тамарой, чтобы выяснить, как развестись.
Раж мрачнеет.
— Мы даже не попытаемся? — спрашивает хмуро.
— Попытаемся — что? — гну бровь. — Трахаться без обязательств? Нет, меня это не устраивает.
— Причём тут это?! — оборотень снова достаёт сигарету, чиркает зажигалкой. — Я не знал, что ты моя жена, когда говорил это, — выдыхает вместе с сигаретным дымом.
— Отличная логика, — всплеснув руками, хлопаю себя по коленям. — То есть наличие брачного клейма у меня изменило твои чувства. Щёлк! — прищёлкнув пальцами, смотрю оборотню в глаза. — Чудо!
— Нет, лапа… Не так, — Раждэн нервничает. — Меня ломало и выворачивало наизнанку, я думал, что из-за Жанны. Оказалось, всё не так. Я ошибся.
— Я понимаю, — сложив руки на груди, киваю, — но и ты меня пойми. Я не могу просто взять и поверить, что ты за сутки разобрался в чувствах. Ты и сейчас можешь ошибаться. Не думал об этом?
Курит, молчит. Нечего ответить? Так и есть.
Невозможно страшно запутаться, а потом сразу распутаться. Если оборотня, выражаясь его языком, колбасит, то где гарантии, что он не выяснит о своём состоянии что-нибудь ещё?
Вчера Раж не мог никого полюбить, сегодня радуется, что я его жена, а завтра скажет, что ему меня мало и вообще семейная жизнь не для него. Заведёт любовницу или уйдёт в запой. Да что угодно может быть. Я хотела, чтобы между нами появились чувства, но получила плевок в душу. Волк слишком доходчиво всё объяснил. Я понятливая.
— Если тебе нужно время, чтобы убедиться в серьёзности моих намерений, я готов ждать. Только не отталкивай меня. Не надо разводиться, — докурив сигарету Раж, берёт следующую. — Дай мне шанс, лапа.
— Ты много куришь, — разгоняю рукой затуманенный никотином воздух.
Раждэн убирает сигарету в пачку. Передумал дымить.
— Ладно, буду курить меньше.
Ого, какой покладистый! Тогда я озвучу больше хотелок.
— И перестань, пожалуйста, вести себя так, будто я твоя собственность.
— Постараюсь, — стиснув зубы, соглашается волк. — Что-то ещё?
— Укольчик от бешенства? — прячу улыбку в уголках губ. — Не хочу носить передачки в тюрьму.
— Ты серьёзно? — Раждэн напрягается.
— Нет, конечно! — смеюсь. — Хочешь кушать? — снова достаю пирог.
— Не откажусь.
Подсаживаюсь к волку и даю ему откусить. Жуёт и сияет. Раж как пацан, честное слово. Дяденьке сорок пять, если что. Интересно, он сам об этом помнит?
Пейзаж за окном превращается в чёрную пустоту. Кусаем по очереди дварфский пирог и болтаем. Мужики в вагоне поглядывают на нас с интересом, а Раж на них с плохо скрываемой злостью. Но волк ни на кого не кидается — достижение.
Кто
знает, может, у нас с Раждэном что-нибудь и получится. Да, он сильно старше меня и по возрасту мог быть моим отцом, но мне с ним легко. Жаль, что до Петри ехать всего час. Я бы с удовольствием продлила дорогу часов на пять или шесть.Глава 14
— Всё запомнила? — с видом строгого учителя спрашивает волк.
— Всё, — киваю.
Поезд стоит настанции в Петри. Пассажиры покинули вагон, а мы остались. Оборотень проводил инструктаж. Я всё запомнила. Вроде.
— Повтори, — требует Раж.
— Мы выходим из поезда, идём к кассе. Я ни с кем не разговариваю, кроме тебя. Даже если будут провоцировать, я молчу. Говоришь только ты, — замолкаю, вспоминаю, что там дальше.
— Хорошо. Продолжай, — Раж напряжённо смотрит в окно.
— Ты покупаешь билеты, и мы идём на платформу ждать поезд. Я держусь рядом с тобой — не отхожу ни на шаг.
— Всё верно. А чтобы не было сюрпризов, нам понадобиться это, — достаёт из карманов наручники.
— Не слишком ли? — удивлённо приподнимаю брови.
— Для твоей же безопасности, лапа.
Раж застёгивает один браслет на моей руке, а другой на своей. М-да, перебор.
— Где ты их взял? — разглядываю новый аксессуар.
— В полицейском участке Левенроса позаимствовал. Вещь в хозяйстве нужная.
Даже не буду спрашивать, как зверь планировал использовать наручники в хозяйстве. Приковать дома к батарее кого-нибудь? Ох, лучше об этом не думать.
Мы с Раждэном выходим на перрон. Тут куча народа, некоторые расы мне незнакомы. Мне! Я работаю в МФЦ и всяких существ видела. Но Петри — это другое.
Проходим несколько метров, и я понимаю, что торговля живым товаром в этом прекрасном городе начинается с вокзала. И даже то, что сейчас ночь, никого не смущает. Возможно, даже наоборот.
Вон какой-то мужчина продаёт эльфийку. Покупатель прилюдно рвёт на ней платье, чтобы оценить товар. Мнёт аккуратные девичьи груди, забирает мерзкими откляченными губами сосок и, сплюнув, на перрон, цокает недовольно. «Недостаточно большие сиськи», — так он объяснил продавцу. Все эльфийки плоские, мужик просто хочет скинуть цену. Девушка кричит, пытается отбиваться и сыплет проклятиями на своём языке, но это никого не останавливает. Торговля идёт, а народ проходит мимо сделки, не обращая внимания на издевательства.
Мимо нас шаткой походкой с горшком наперевес плывёт нетрезвый орк.
— Леприконья баба! Недорого! — рекламирует товар. — Хоть в койку, хоть за стол в бухгалтерию! Сосёт член не хуже, чем считает золото!
Здесь даже леприконов продают. Какой ужас…
— Лапа, не слушай. Не смотри, — Раж держит меня за руку, ведёт сквозь толпу.
Нас связывают наручники, но, несмотря на это Раждэн крепко сжимает мою пятерню в огромной лапе. В таком месте что угодно может случиться.
Я едва держусь, чтобы не кинуться на кого-нибудь с кулаками. Мне так жаль этих женщин. Невольниц продают на каждом углу. Это кошмар!