Вторая любовь
Шрифт:
Теперь они оказались здесь, и Алтея говорила:
— Право же, Глория, с твоим платьем все в порядке. Я не вижу ни единой капли. Может быть, ты все-таки скажешь нам то, что хотела?
А Глория старалась подавить нахлынувшую на нее панику. «Я должна была бы передать сообщение Кристосу, — отчаянно думала она. — А что если он не смотрит? Что если его глаза глядят в другую сторону? Что тогда?»
Несмотря на сияние огней, массу народа, шум голосов, перекрывающих музыку, нанятых официантов, носившихся со своими подносами, у Глории вдруг возникло невероятно
Повернувшись в ту сторону, где прятался Кристос, она приложила ладонь к груди на уровне сердца и сложила пальцы пистолетиком. Глория молилась, чтобы он понял ее правильно. И думала: «Давай же, давай! Почему же ты не…»
«…Стреляешь?» Точно, именно это она и пытается ему сказать. Теперь Кристос в этом не сомневался.
Секундочку, детка…
Сосредоточившись на том, чтобы поймать в прицел мужа, он быстро перевел окуляр на мать, потом снова на мужа. Двухсекундная дрожь, поле зрения ограничено оптическим прицелом, и Кристос тоже не заметил подходивших к ним полицейских.
«Спокойно, — приказал себе Кристос, — спокойно…»
И поймав мужа в перекрестье прицела, он плавно дважды нажал на курок.
«Ремингтон» дважды выстрелил, выплевывая отработанные гильзы и поджигая кустарник, приклад тяжело ударил его в плечо.
Обе пули достигли цели. Первая толкнула мужа назад, заставив покачнуться, раскинув руки, а вторая развернула его на месте. Ноги у него подкосились, и с широко раскрытыми от изумления глазами Хант Уинслоу рухнул на землю, как гротескная кукла.
Отлично! Один готов, вторая на очереди…
Кристос перевел прицел туда, где стояла мать, но она сдвинулась с места, черт бы ее побрал!
Где же она?… Где?
И тут на него неожиданно обрушился ад.
58
Дороти-Энн, Лиз и Фред скакали легким галопом по направлению к Мидоулэйк-фарм. Закат казался нарисованным. Воздух явно посвежел, и молодые лошади, подаренные им Фредди к Рождеству, поблескивали от пота, а из их ноздрей вырывались клубочки пара.
Дороти-Энн натянула поводья и оглянулась через плечо. Саймон Райли, старший конюх, следовал за ними степенной рысью. Он ехал верхом на Дэдди Герл, а Зак сидел впереди него. Лицо малыша полыхало румянцем возбуждения. Он, разумеется, изо всех сил пытался подстегнуть лошадь, бил ее пятками, подпрыгивал и кричал:
— Нно, но-о-о!
А Саймон удерживал его и держал чистокровку в узде.
Дороти-Энн улыбнулась про себя. «Этот уик-энд оказался просто замечательным, — думала она, наслаждаясь холодным, влажным, свежим деревенским воздухом. — Нам следовало бы приезжать сюда почаще».
К тому времени, как они поднялись на вершину холма, небо стало почти таким же темным, как пурпурные пики и высокие хребты Кэтскилских гор у них за спиной. А впереди
показался теплый свет окон большого белого дома в колониальном стиле и фонарей на белых столбах во дворе.Они повернули к конюшням и увидели Венецию. Темнокожая красавица не испытывала большой любви к лошадям и отказывалась ездить верхом. Сейчас она вышла во двор, чтобы перехватить их. Дороти-Энн хватило одного взгляда на лицо подруги, чтобы понять — случилось что-то ужасное.
— Венеция? — негромко спросила она, мгновенно спрыгивая с лошади.
— Ох, милая, — голос негритянки был полон грусти.
— Венеция! — Дороти-Энн схватила ее за плечи. — Что случилось?
— Об этом передавали в новостях по всем каналам.
— Да о чем же? Только не говори мне, что у нас очередная вспышка инфекции!
— Нет, детка. Это Хант. Он… В него стреляли.
Дороти-Энн застыла, сраженная этим известием. Она, не отрываясь, смотрела на Венецию. Ее сердце бешено стучало.
Хант? В него стреляли?
— Не-ее-ет… — застонала она, отпрянув назад, словно увидела змею. Дороти-Энн почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Фонари закружились вокруг в сумасшедшем танце. Она закрыла глаза, борясь с головокружением, и Венеция быстро подхватила ее. Спустя мгновение это состояние почти прошло. Дороти-Энн открыла глаза и встряхнулась. Потом вопросительно посмотрела на подругу. — Он?.. — Дороти-Энн не смогла закончить фразу.
— Я не знаю, дорогая, — мрачно ответила Венеция. — «Скорая» отвезла его в больницу. Вот все, что мне известно. Последний раз, когда я звонила туда, мне смогли только сказать, что он в критическом состоянии.
— Какая больница? — дрожащими губами выговорила Дороти-Энн.
— Медицинский центр Маунт-Олив.
Дороти-Энн вздрогнула и потерла лицо руками. У нее возникло кошмарное ощущение, что история повторяется. Голова гудела от обрывочных воспоминаний. Слишком хорошо она помнила о своем пребывании в этой же клинике.
«Неужели я проклята? — спрашивала себя молодая женщина. — Неужели всякий, в чью жизнь я вхожу, обречен?»
Наконец, она глубоко вздохнула.
— Я… Мне нужен самолет, — сказала Дороти-Энн. — Пусть они перегонят его в Олбани.
— Он уже на пути сюда. Я подумала, что ты захочешь лететь в Сан-Франциско.
— Да… Я… Я должна теперь идти. Свяжись с самолетом и сообщи, что я буду их ждать в аэропорту Олбани. Ты присмотришь за детьми, чтобы они не слишком изводили няню?
— Дорогая, может быть, мне поехать с тобой?
Дороти-Энн покачала головой.
— Спасибо за такое предложение, но не в этот раз.
«Я хочу побыть одна, — подумала она. — Мне это необходимо».
— Позволь мне хотя бы отвезти тебя в аэропорт, — попросила Венеция.
Но Дороти-Энн ее не слышала, она уже со всех ног мчалась к гаражу.
«Господи, прошу тебя, — молилась она, выезжая на джипе «чероки». Из-под колес во все стороны летел гравий. — Ты ведешь нечестную игру! Ты уже забрал у меня Фредди. Ты не можешь забрать и Ханта тоже!»
Спустя полтора часа личный самолет Дороти-Энн пролетал над озером Онтарио. Она направлялась в Сан-Франциско.