Вторая любовь

Все вместе, пыталась себя убедить Дороти-Энн, давало право «АмериБэнку» беспокоиться. В конце концов, у них чертова прорва закладных.

«Да, но ведь залоговой гарантией является компания „Отели Хейл”», — напомнила она самой себе.

По последним оценкам «Форбс» она стоит 8,3 миллиарда долларов.

И это совсем не второсортный товар.

Ренни остановился перед зданием «Уан АмериБэнк Плаза», бездушной башней из стекла и стали недалеко от Уоллстрит. Дороти-Энн смотрела, как шофер вышел из машины, обошел ее и открыл заднюю дверь. Неожиданный порыв ледяного, словно кровь банкира, ветра пронизал Дороти-Энн, и она отпрянула.

«Вот оно, начинается», — подумала молодая женщина, морщась и закутываясь в свою коричневую шерстяную шаль, широкую и длинную, с шоколадной вышивкой и бахромой, элегантное творение Фенди, смягчающую по ее мнению строгость того, что она называла своим «банковским костюмом». Миссис Кентвелл вышла из машины, склонилась перед летящим навстречу ветром и спрятала лицо, взбегая вверх по трем пологим ступеням и попадая в вымощенный гранитом внутренний дворик.

Это было просто архитектурное несчастье — вертикальный туннель, где вокруг абстрактной скульптуры красного цвета завывал и кружился вихрь. Чуть прикрыв веки от поднятого ветром песка, она с трудом преодолела путь до входа в здание и прошла сквозь вращающуюся дверь.

После улицы теплый высокий вестибюль с мраморным полом выглядел особенно приветливым.

Дороти-Энн прямиком направилась к длинной стойке из черного мрамора, напоминающей леденец. Там ей пришлось расписаться и подождать, пока служба безопасности пропустит ее к лифтам.

Лифт мягко остановился, двери разъехались в стороны. Она вошла в приемную и как всегда почувствовала себя введенной в заблуждение.

Пусть холл внизу и лифты были ультрасовременными, но пятьдесят седьмой этаж принадлежал к более раннему периоду со своим степенным традиционным оформлением, которое так нравится преуспевающим банкирам и юристам. Панели красного дерева. Диваны в стиле Честерфилд. Группы вольтеровских кожаных кресел. Никаких сомнений — все выглядит так, чтобы создать вид финансового благополучия.

Но эффект портили низкие потолки и отсутствие окон, привнося раздражающую фальшивую ноту. Чтобы успешно справиться с задачей, в интерьере были просто необходимы высокие потолки, окна, соблюдение пропорций.

Дороти-Энн не пришлось называть себя секретарю в приемной. Молодой клерк в костюме от братьев Брукс уже шел ей навстречу, приветственно протягивая руку.

— Миссис Кентвелл! — любезно поздоровался он.

— Совершенно верно. — Дороти-Энн взглянула на него.

— Меня зовут Майк Меллоу. — Он улыбнулся. — Я один из помощников мистера Придди.

Они обменялись рукопожатием, одинаково твердым и холодным. Не по-дружески, но вежливо.

Дороти-Энн знала этот тип людей. Предприимчивый парень, нетерпеливо ищет место под солнцем. В мире бизнеса полно таких Майков Меллоу.

— Мистер Придди не хотел бы заставлять вас ждать, — сказал молодой человек. — Пройдемте сюда, пожалуйста.

Он повел ее по коридору, отделанному панелями из красного дерева. По обеим стенам расположились мрачные портреты в золоченых рамах. По своим предыдущим посещениям Дороти-Энн знала, что это портреты отцов-основателей различных банковских учреждений, слившихся за последние двести лет в этот огромный конгломерат. Все до одного мужчины на портретах были одеты в темное, от них исходило явное неодобрение, тонкие губы были крепко сжаты.

Как все это не похоже на приветливую, дружелюбную атмосферу ее собственного головного офиса.

Дороти-Энн прошла за Майком Меллоу через еще одну приемную, где множество мужчин дожидалось встречи с Джулианом Придди, потом они миновали офис, где за двумя компьютерными терминалами трудились две секретарши, а третья говорила по телефону, и подошли прямо к двери, за которой расположился Большой Человек.

Меллоу постучал, не дожидаясь ответа, открыл дверь и отошел в сторону, пропуская вперед миссис Кентвелл.

Джулиан Тайлер Придди всегда напоминал ей украшение на капоте классического автомобиля — высокий, худой, с видом патриция, тускло-желтый и красиво упакованный, с худощавым, обтекаемым лицом и зачесанными назад серебряными волосами. Его костюм в полоску был с Севиль-Роу, а консервативный шелковый галстук завязан отличным виндзорским узлом. У него были холодные глаза и раздражающая манера часто мигать.

— Миссис Кентвелл.

Голос звучал громко с бостонским акцентом. Он вырос на Бекон-хилле. Мистер Придди поднялся с вращающегося красного кожаного кресла с высокой спинкой и вышел навстречу, чтобы пожать посетительнице руку.

— Во-первых, примите самые искренние соболезнования и от меня лично, и от всего банка. — Он быстро моргнул. — Ваш муж был прекрасным человеком.

Дороти-Энн кивнула.

— Да, он… — женщина чуть было не перепутала время, но вовремя спохватилась, — это так.

Майк Меллоу суетился где-то на периферии ее внимания. Она обратила внимание на незнакомца, вставшего с тяжелого клубного кресла. Дороти-Энн взглянула на него, потом, вопросительно подняв брови, посмотрела на Джулиана Придди.

Если этот господин и чувствовал себя не в своей тарелке, он этого не показал.

— Миссис Кентвелл, разрешите представить вам сэра Йена Коннери, — произнес он, мягко перейдя на церемонию представления. — Сэр Йен — миссис Кентвелл.

Сэр Йен пожал руку молодой женщине.

— Миссис Кентвелл.

— Сэр Йен.

Дороти-Энн осторожно оглядела его. Ее не предупредили, что на встрече будет присутствовать третье лицо, и то что ее застали врасплох, заставило ее испытать подозрения. Опыт научил ее не доверять сюрпризам. В девяти случаях их десяти они не сулили ничего хорошего.

Поэтому она оглядела сэра Йена дольше и пристальнее, чем это входило в ее привычки.

Сэр Йен Коннери был круглолиц. Слишком упитан, чтобы Дороти-Энн могла хотя бы приблизительно угадать его возраст. Лицо розовое, кожа гладкая как у младенца, большие очки в черной оправе. Волосы седые, начинают редеть. Брови — колючая проволока, черные с сединой. Двубортный черный пиджак из шерсти в тонкую серую полоску, полосатый галстук. Желтый шелковый платок с таким же узором, как и на галстуке, высовывается из нагрудного кармана. Руки маленькие, пухлые, такие же розовые и гладкие, как и физиономия.

— Мистер Придди информировал меня о ваших недавних потерях, — сказал он Дороти-Энн. Голос оказался густым и приятным. — Весьма прискорбно. — Он сурово покачал головой и пробормотал: — Злая воля богов. Плохо. Траур — неподходящее время для ведения дел. Я бы предпочел, чтобы такая необходимость не возникла.

В глазах Дороти-Энн появилось выражение холодной подозрительности.

— И что же это за дела? — резко поинтересовалась она.

— Почему бы нам не присесть? — вмешался мистер Придди, потирая руки. — Майк! — это относилось к суетящемуся вдалеке Меллоу.