Вторая жена. Ты – любимая

– Ну, тогда удачи вам Данияр. И берегите супругу.

Кивнув мне, конкурент уходит тяжёлой поступью. Я некоторое время наблюдаю за ним и замечаю, что за нашим разговором наблюдали многие.

Интересно на кого они сделали ставку: на амбициозного и довольно молодого успешного политика или на старую проворовавшуюся рухлядь? Думаю, ответ очевиден.

Захлопываю дверь своего мерса, и гулкое эхо отдаётся в голове. Сажусь в салон, впечатывая себя в кожаное водительское кресло.

Ярость клокочет внутри, обжигая горло. Разговор с этим… ничтожеством, главой республики меня немного взбесил несмотря на то, что я остался доволен своими ответами.

В зеркале заднего вида вижу Лейлу, скрючившуюся на заднем сиденье.

– Ой, Данияр… живот режет ужасно, – стонет она.

Я резко поворачиваюсь.

– Что, опять?

– Наверное, переела… Там столько всего было… не удержалась.

Сжимаю руль так, что костяшки пальцев белеют.

– Не удержалась? Лейла, ты серьезно? Ты же жена видного политика, а ведешь себя как… как голодная крестьянка! Видели же все, как ты набрасывалась на эти закуски! Что люди подумают? О чем они будут говорить? О том, как моя жена обжирается на приемах?

Лейла тихо всхлипывает.

– Мне плохо… очень плохо.

– Лейла, ну сколько можно? Ты же знаешь, что у тебя слабый желудок. Нельзя так набрасываться на еду! Вот до чего довела твоя жажда внимания!

– Отвези меня в больницу, пожалуйста.

Молчу, буравя её взглядом. Сейчас, когда у меня и без того голова раскалывается от проблем, я не могу туда ехать. Еще чего не хватало! Чтобы завтра весь интернет пестрел заголовками о том, что жене видного политика стало плохо от обжорства. Сейчас мы находимся под прицелом. Один неверный шаг – и прощай вожделенное кресло.

– Дома отлежишься, – отрезаю я.

Лейла снова стонет, и я чувствую, как во мне закипает злость. Она всегда так. Вечно ноет, вечно жалуется. Не женщина, а сплошная головная боль.

Веду машину резко, стараясь не обращать внимания на тихие стоны супруги. Злюсь на неё, на главу республики, на весь этот чёртов мир. Домой, только домой, где можно запереться в кабинете и выпить залпом стакан виски.

На этих чертовых приемах не подают алкоголь – харам, запрет. Зато запершись в своих апартаментах эти снобы пьют как не в себя и жрут, жрут, жрут, словно в последний раз.

Подъезжаем к особняку, и я помогаю Лейле выйти из салона.

– Иди ложись, – говорю, не глядя на нее. – Сейчас станет легче.

Она бредет в спальню, держась за живот. С одной стороны, она меня ужасно раздражает. С другой… она же моя жена. И я должен о ней заботиться.

Набираю номер своего личного врача и говорю:

– Доктор, здравствуйте. У моей жены… в общем, ей нехорошо. Живот болит. Приезжайте, как можно скорее…

Глава 4

Сердце тревожно ёкает, когда подхожу к детской. Тишина настораживает. Обычно здесь царит гвалт, смех Асана и приглушенный голос Салихи.

Открываю дверь и замираю на пороге.

Картина, которая предстает перед глазами, словно удар под дых.

Асан сидит на ковре, окруженный игрушками, но Салихи нет. Рядом с ним стоит Лейла. Какого хрена она здесь делает? Я же запретил ей!

Лейла улыбается Асану и протягивает ему печенье. Мой маленький сынок доверчиво тянется к нему своими пухлыми пальчиками и хватает угощение.

Кровь закипает. В одно мгновение оказываюсь рядом с ним и выхватываю печенье из маленькой ручки. Асан удивленно смотрит на меня и начинает хныкать.

– Что ты делаешь?! – рычу на Лейлу, стараясь сдерживать гнев.

– Я… я просто хотела дать ему печенье, – лепечет она, испуганно отступая.

– Ты хочешь его отравить?

– Данияр, да что с тобой?

– Я просил тебя не приближаться к ребенку!

– Я проходила мимо и услышала, как он хнычет. Он был один! Я клянусь, что не собиралась причинить ему вред. Просто хотела побыть с ним немного.

Лейла смотрит на меня расширенными от ужаса глазами, словно я – монстр, вырвавшийся из глубин ее кошмаров. И, может быть, я и есть монстр в этой ситуации. Но я всего лишь хочу защитить самое дорогое, что у меня есть.

– Убирайся! Немедленно! Ты не должна здесь быть!

Хватаю Лейлу за руку и выволакиваю ее из комнаты. Она сопротивляется, пытается что-то сказать, но я не слушаю. Захлопываю дверь прямо перед ее лицом.

– Салиха! Салиха, где тебя носит?! – кричу на весь дом, стараясь успокоить дрожащие руки.

Асан испуганно всхлипывает. Подхватываю его на руки и прижимаю к себе. Он тычется лицом в мою шею, и я чувствую, как его маленькое тельце дрожит.

– Папа здесь, все хорошо, – шепчу ему, целуя в макушку. – Испугался? Это больше не повторится.

Влетает запыхавшаяся Салиха.

– Простите, хозяин, я отлучилась на минутку…

– Где ты была?! Ты оставила его одного с ней! – срываюсь на крик. – Разве ты не помнишь, что я тебе говорил?

Салиха вжимает голову в плечи.

– Простите, это больше не повторится.

Отдаю сына няньке и выхожу из детской.

Лейла в своей комнате, сидит на постели, поджав под себя ноги.

– Я смотрю тебе уже лучше, по дому расхаживаешь. Даже там, где тебе запрещено ходить.

– Откуда взялся ребенок? Кто его родил для тебя?

– Тебя это не должно касаться. Ты не смогла выполнить свой долг, выполнила другая, – отрезаю холодно.

– Он сын – Нины? – спрашивает Лейла дрожащим голосом.

– Нет.

– Тогда чей? Ты говорил, что бесплодный, но считаешь Асана своим сыном.

– Ты задаешь много вопросов, Лейла.

– Я просто хочу знать. Дай мне шанс, Данияр.

– Какой ещё шанс?

– Стать матерью.

– Нет, ты его упустила. Если бы ты не сделала аборт, сейчас бы воспитывала своего ребенка. Но ты его вероломно убила и сама чуть не отправилась на тот свет.

– Ты прекрасно знаешь, почему я так поступила! – горько усмехается жена. – Ты хотел, чтобы я родила от незнакомца, донора, которого я в глаза не видела. Я просто не могла… Не могла, Данияр! Эта мысль меня убивала.