Вторая жена. Ты – любимая

До дома, кажется, километра три. Три бесконечных километра, где каждая сотня метров – вечность. Но останавливаться нельзя. Не имею права. Раз уж взялась, надо донести его во что бы то ни стало!

Когда, наконец, доволакиваю его до нашей сакли, и отец, сидящий на лавке, роняет трубку. Глаза его расширяются от удивления и тревоги.

– Тамила! Что случилось?! Кто это? – кричит он, бросаясь ко мне.

– Вертолет… упал… в горах… – выдыхаю, чувствуя, как жизнь мужчины утекает сквозь пальцы.

Отец бережно подхватывает незнакомца и вносит в дом. Я оседаю на землю, обессиленная, но с тихой радостью в сердце.

Я отдала все силы. Теперь надежда на отца. Он врачует травами и молитвами, и я молюсь вместе с ним, чтобы чудо свершилось.

В доме разливается терпкий аромат целебных трав. Отец хлопочет над раненым, а я, завороженная, наблюдаю за его неподвижным лицом. Кто он? Откуда явился в наши тихие горы? Что привело его сюда?

Ткань его костюма говорит о достатке, о важном положении в мире, далеком от нашего. Интересно, какого цвета у него глаза? Почему мне кажется, что они синие?

…Томительные часы тянутся, как вязкий мед. Наконец, отец выходит из комнаты. Усталость залегла глубокими тенями вокруг глаз, но взгляд искрится надеждой.

– Жить будет, Тамила. Раны глубокие, но я обработал. Главное – дышит.

Из моей груди вырывается облегченный вздох.

– Спасибо, отец. Я знала, что ты сможешь его спасти.

– Нет, дитя мое, это ты вернула его к жизни.

Глава 8

ДАНИЯР

Голова раскалывается, словно кто-то вбил в нее тысячи гвоздей. Пытаюсь пошевелиться, но тело пронзает острая боль.

Веки тяжелые, словно свинцовые, но я заставляю себя открыть глаза.

Комната… странная. Бревенчатые стены, глиняный пол, тусклый свет от керосиновой лампы. Вокруг тишина, нарушаемая лишь неясными шорохами.

– Где я? – шепчу пересохшими губами, и мой голос звучит хрипло и незнакомо.

В углу комнаты шевелится тень, и в поле моего зрения появляется силуэт. Он приближается, и я вижу… Девушку.

Она юна и невероятно красива, с глазами, в которых можно утонуть. Ее черты лица нежные и чистые, словно выточены из мрамора. Огромные карие глаза смотрят на меня с тревогой и… сочувствием?

– Вы у нас дома, – говорит она тихо, – Вы в безопасности.

Ее голос словно журчание горного ручья. В нем слышится такая искренняя забота, что я на мгновение забываю о боли.

– Ты… ты очень красивая девочка, – выдыхаю, прежде чем тьма снова поглощает меня.

Сон… это был сон? Или воспоминание? Я вижу ее снова. Она… маленькая, хрупкая, но такая сильная. Она тащит меня по каменистым склонам. Я чувствую, как ее руки дрожат от напряжения, как пот струится по ее лицу. А она несет меня… спасает.

Резкая боль в губах возвращает меня в реальность. Снова открываю глаза. Девушка склонилась надо мной и осторожно смачивает мои пересохшие губы мокрым полотенцем. Ее голова покрыта тонким белым платком с ручной вышивкой.

– Кто ты, ангел?

– Тише, Вам лучше полежать молча.

– Я хочу знать имя моей спасительницы.

Ее личико розовеет от смущения.

– Тамила, – отвечает она, едва слышно.

– Тамила, – повторяю ее имя, пробуя на вкус.

Её имя звучит как нежная мелодия. И сама она… очень нежная.

Пытаюсь приподняться, но резкая боль пронзает все тело. Тамила мягко останавливает меня, придерживая за плечи.

– Нельзя, Вам нужен покой. Вы сильно пострадали.

Ее голос звучит уверенно, несмотря на юный возраст.

Внезапно дверь распахивается, и в комнату входит мужчина лет на тридцать старше меня с суровым взглядом. Его появление заставляет Тамилу вздрогнуть.

– Иди к себе, – его голос не терпит возражений.

Девушка бросает на меня быстрый, полный сожаления взгляд и, словно тень, исчезает за дверью. В комнате повисает напряженное молчание. Я чувствую, как нарастает слабость, но не могу отвести взгляд от вошедшего.

– Кто вы такой? И что вы здесь делаете? – спрашивает он с нескрываемой враждебностью.

Кто я такой? Отличный вопрос.

– Я Данияр Махдиев.

– Мне ни о чем не говорит ваше имя, – отвечает старик.

– Тогда вы счастливый человек.

Он смотрит на меня с подозрением, будто думая, что я издеваюсь над ним, и ждет, что я еще скажу.

– Спасибо вам. Это же вы… вы меня спасли?

– Тебя нашла дочка.

Дочка, значит. Это хорошо, что не жена.

Старик наливает дымящуюся жидкость в деревянную кружку и протягивает мне. Осторожно приподнимаюсь на локте и принимаю ее. Отвар пахнет травами и дымом, на вкус горький, но кажется, он возвращает мне силы.

– А что произошло? – спрашиваю, стараясь вспомнить хоть что-то. В голове какие-то обрывки: огонь, крик, бешено вращающиеся лопасти и ощущение падения.

– Вертолет твой разбился. Ты один выжил. Я ходил туда, там были люди, журналисты.

– Вы сказали, что я у вас? – спрашиваю насторожено.

– Нет. Как поправишься, сам решишь, кому сообщить. Мне здесь толпа народу не нужна.

– А девушка… Ваша дочь…

– Довольно о ней! – отвечает сердито хозяин, имени которого я все еще не знаю.

В отличие от своей милой дочери он решил не представляться. Это говорит о том, что он мне не доверяет и не пытается это скрыть.

С первого взгляда юная Тамила пронзила мое сердце. Не знаю, что это: благодарность за спасение, восхищение ее мужеством или что-то большее. Но я чувствую, что не смогу просто так ее забыть и хочу увидеть ее еще раз. Хотя бы одним глазком. Только вот старику-отцу явно не по нраву, что горянка общается с посторонним мужчиной.

Что же скрывается за его резкостью? Неужели он как коршун оберегает дочь от внешнего мира, считая меня чужаком и угрозой ее спокойствию? Но почему? Ведь она такая красивая. Может, она кому-то обещана?

Но я благодарен старику за то, что не выдал мое местонахождение. Была ли эта авария случайной или же кто-то подстроил ее? Это мне еще предстоит узнать.

И пока я в таком состоянии, лучше, чтобы никто не знал о том, что я жив. Если меня придут добивать, я не смогу оказать должного сопротивления.

Может конкурент решил избавиться от меня одним махом? А что, годная версия.

С этой мыслью я снова отключаюсь.

****

Веки тяжелые, будто к ним привязали камни. С трудом разлепляю их и первым делом чувствую на себе чей-то взгляд. Он теплый, проникающий, и, как ни странно, немного успокаивающий. Передо мной Тамила.