Вторая жизнь Арсения Коренева книга четвёртая

О, точно! Эту за авторством бит-квартета «Секрет» я помню наизусть, да и аккорды простейшие. Разве что не тупо отбивать их ногтями по всем струнам, а цепляя определённые, и получится своего рода акустическая аранжировка.

— Песня называется «Привет». В начале лета был в Москве, решался вопрос с институтом, пришлось ехать в троллейбусе, шёл дождь, на углу стояла девушка под зонтиком и, глядя на неё, у меня родился первый куплет. Я слова даже на прокомпостированном билетике записал ручкой, так как блокнота с собой не было, — вдохновенно сочинял я.

— Как романтично, — выдохнула Ольга Леонидовна. — Спойте же нам её скорее!

Играю четыре такта, каждый разбитый на четыре четверти, и начинаю:

Привет, сегодня дождь и скверноА мы не виделись, наверно, сто летТебе в метро, скажи на милостьА ты совсем не изменилась, нет-нет…

Когда я закончил, ещё какое-то время стояла тишина. Лица у матери с дочерью и Лебедева-старшего были практически такими же, как и после исполнения «Букета». Главное, что вещь приняли, а я со временем запущу её в ротацию. Надо будет только найти, кто её станет исполнять. Ну и зарегистрировать, понятное дело, придётся, благо что я знаю, куда направлять свои стопы.

Тут меня торкнуло, не подфартить ли конкретно генералу, да и всей советской милиции? Тем более что эта песня «Любэ» (вернее, Игоря Матвиенко) сама всплыла в сознании.

— Сергей Михайлович, а ещё у меня про милицию песня есть, хотите услышать?

Ещё бы он не хотел! Ну я и выдал:

На спящий город опускается туманШалят ветра по подворотням и дворамА нам всё это не впервойА нам доверено судьбойОберегать на здешних улицах покой И дальше припев, чуть ли не надрывая глотку:Да! А пожелай ты им ни пуха ни пера!Да! Пусть не по правилам играДа! И если завтра будет круче, чем вчера«Прорвёмся» — ответят операПрорвёмся, опера…

Не успел я закончить, как Рита воскликнула:

— Вот это да! Арсений Ильич, да с такой песней не стыдно и на Дне милиции выступить! Тем более до праздника осталось всего ничего[3].

— Не знаю насчёт Дня советской милиции, но то, что сотрудникам правоохранительных органов она придётся по душе – не сомневаюсь, — добавил Лебедев. — Есть в ней что-то такое… Искреннее, что ли. А знаете что… Может быть, и правда получится к этому Дню милиции песню подготовить? Я знаю, что программа ещё только начинает составляться, и если предоставить комиссии, которая утверждает репертуар, уже готовую вещь, то вполне может и получиться.

Приподняв брови, он как бы вопросительно посмотрел на меня, а я пожал плечами:

— Нет, ну если получится, то почему бы и нет… Только у меня в Москве нет знакомых музыкантов и людей, имеющих специальное оборудование для записи музыки.

— Зато у меня есть, — с хитрой миной на лице заметил Лебедев. — Завтра у вас выходной?

— Э-э-эм… В общем-то да.

— Есть какие дела по дому или личные? Простите меня за эти немного бестактные вопросы, но я просто хотел бы знать, насколько свободным временем вы располагаете.

А вскоре Сергей Михайлович уже кому-то звонил с телефона в прихожей, я его не видел, но слышал голос:

— Валера, привет! Это Лебедев… Я знаю, ты на своей студии проводишь семь дней в неделю, завтра ты как, будешь? Отлично! Давай мы к тебе с одним товарищем подъедем часикам, скажем, к 11? Что будем делать? Песню записывать. Хотим её к одному мероприятию подготовить в предельно сжатые сроки. Да-да, угадал… На аккомпанемент кого-нибудь подтянешь?.. Вот и славно. Ну ладно, завтра в 11 мы у тебя. Фамилия? Фамилия товарища Коренев… Да, тот самый… Про паспорт помню. Всё, пока!

Генерал вернулся в комнату, довольно потирая руки:

— Вопрос со студией я решил, завтра где-то без четверти одиннадцать подъезжайте к Дому радио на Малой Никитской. Найдёте? Буду ждать вас на проходной. Паспорт не забудьте.

— А музыканты будут?

— Конечно, кто-то же должен вам аккомпанировать.

— Мне?!

— Ну, для демонстрационной записи споёте сами. Я уже успел оценить ваши вокальные данные, не хуже, чем у некоторых эстрадных исполнителей.

— А знаете что, Сергей Михайлович… Вот поглядел на ваше фото с орденами, и у меня в голове стала складываться песня. Можно ручку и бумагу?

Несколько минут под внимательными взглядами семейства Лебедевых я чиркал по бумаге текст и над каждой строчкой – аккорды, как я их помнил. А потом взял в руки гитару и запел:

Высока, высока над землёй синева,Это мирное небо над Родиной,Но простые и строгие слышим слова:«Боевым награждается орденом...»

Эта вещь в исполнении Муромова никогда не входила в список моих любимых, но под гитару, в отличие от оригинальной, насыщенной электронными звуками версии, слышалась ещё более-менее. Хотя бы не такой попсовой. Несмотря на вполне нормальный текст, автор музыки, а впоследствии ещё и исполнитель Михаил Муромов превратил песню в какой-то попсовый шансон.

Но присутствующим зашло, а особенно Сергею Михайловичу. Тот настоял, чтобы завтра на студии была записана и эта песня. Снова при мне позвонил этому Валере и сказал, что песен будет две. А потом заявил мне, что предложит эту вещь редактору праздничной программы. А я что? Да бога ради, с меня не убудет. К тому же мне не привыкать, когда мои песни – пусть даже условно мои – в исполнении какого-то популярного деятеля искусств звучат и по ТВ, и по радио.

Дальше мы ещё немного посидели, отведали на десерт и пирог, и «Наполеон», после чего я сердечно попрощался с хозяевами. Настроение было прекрасным, я понял, что не зря принял приглашение Лебедевых. И люди они симпатичные, да ещё и с песнями вон собираются помочь… Вернее, Сергей Михайлович собирается, хотя идею с Днём милиции как раз Рита предложила.

Утром я проснулся ровно в семь, без всякого будильника. В прекрасном состоянии души и тела отправился на пробежку с последующим выполнением комплекса физических упражнений на свежем воздухе, благо что ясная погода бабьего лета располагала. После контрастного душа и завтрака принялся перекладывать на ноты песни про оперов и орден. Спасибо Гришину, научил в своё время нотной грамоте, а то бы такой знаменитый (хе-хе) композитор, не знающий нот, выглядел бы настоящим посмешищем. Уложился впритык к отъезду.

Едва не опоздал. Понадеялся на своё знание Москвы, примерно знал, где находится улица Качалова – в моём будущем после развала СССР снова Малая Никитская, но поплутать пришлось. Ещё и ремонтные работы велись на улице Наташи Качуевской, которой опять же в моём будущем-прошлом вернули название Скарятинский переулок, пришлось искать объезд. Так что приехал без пяти и чуть ли не бегом кинулся на проходную, где меня уже ждал Лебедев.

Был он вновь гражданском, в строгом и скромном костюме. Пожали друг другу руки и отдали на проверку паспорта молоденькому милиционеру на вахте. Тот первым взял мой паспорт, сверил со списком, вернул, затем взял паспорт Лебедева.