Вторая жизнь Арсения Коренева книга третья

Можно взяться за тех, кто помоложе. Чубайс, например, вполне заслуживает, чтобы с ним поработать. И добраться до него не в пример легче, сейчас «рыжий лис», если память не изменяет, трудится в Ленинградском инженерно-экономического институте, который до этого закончил, инженером. А затем станет доцентом. В этом году вступит в партию (а может уже и вступил), чтобы в 1990-м её покинуть. В следующем году совместно с сотрудниками ЛИЭИ Геннадием Глазковым и Юрием Ярмагаевым организует кружок экономистов-рыночников. В начале 80-х сблизятся с таким же московским кружком под предводительством Егора Гайдара. Вот бы всю эту свору за раз оприходовать!

Хм, даже не предполагал, что во мне может быть столько злости. А если серьёзно, то все эти будущие младореформаторы сейчас вполне доступны, за ними не ходит толпами охрана, как за членами ЦК Политбюро. Другой вопрос, как мне их выслеживать, если я вдруг всерьёз задумаю взяться за это дело?

В тот же Питер по идее можно махнуть на выходные, а лучше в отпуск, на недельку. И не спеша подловить рыжего, а до кучи можно и ещё кого-нибудь, если будет время на восстановление. Так же и в Москве с Гайдаром можно провернуть — щекастый хрыч вроде бы в этом году заканчивает экономический факультет МГУ и поступает в аспирантуру.

Лишь бы у станка не стоять, экономисты хреновы. Уж у станка от них было бы больше пользы. А с другой стороны, мужики-то при всей их суЧности головастые, их бы энергию — да в нужное русло. Только, боюсь, в это русло они уже не захотят, а если заставить насильно — начнут вредить. Лучше сразу на лесоповал, там хоть реальную пользу приносить будут.

Кстати, отпуск у меня по графику уже скоро, с 8-го мая, продолжительностью 21 день. Вот за это время можно рискнуть и порешать дела с младореформаторами. Пока же

мне пришлось разбираться с очередным корреспондентом. На этот раз аж из самой «Комсомольской правды».

Мы с коллегами чаёвничали в ординаторской, когда вдруг дверь открылась, и нашим взорам предстал Романовский.

— Коренев, со мной к Ардакову, — бросил он мне.

— А по какому поводу? — задал я вполне резонный вопрос.

Завотделением поморщился:

— Там всё на месте узнаете.

Странно… Ну, делать нечего, надо идти, подумал я, ощущая на себе сочувствующие взгляды товарищей по работе.

В кабинете Ардакова помимо него присутствовала незнакомая молодая женщина примерно моего возраста. Невысокая, очень даже симпатичная, а мой взгляд непроизвольно задержался двух аппетитных дыньках, выпиравшими из-под блузки. Даже, я бы сказал, дынями, потому что это был, как минимум, четвёртый, а то и пятый размер.

— А вот и наше молодое дарование, Арсений Ильич Коренев, — представил меня женщине Герман Иванович.

— Филатова Нина Васильевна, корреспондент «Комсомольской правды», — протянула мне узкую ладонь грудастая симпатяшка.

У меня на какой-то миг возникло желание её поцеловать. Ладонь, в смысле, хотя и саму эту Нину я бы не отказался… И не только поцеловать. Но я ограничился всего лишь осторожным рукопожатием.

— Очень приятно! Я так понимаю, вас прислали написать о моей методике иглоукалывания?

— И об этом в том числе. Но изначально целью поездки было разобраться вот с этим письмом.

Она кивнула на стол, где перед Ардаковым лежала пара вырванных из центра ученической тетради по математике листов, исписанных убористым, но странным почерком. Буквы имели наклон не вправо, а влево, словно писал левша, и почерк был каким-то корявым.

— Можно?

— Пожалуйста, — пожала плечами Филатова.

Я взял письмо в руки, принялся читать. И чем дальше, тем хреновее мне становилось. Потому что это было не что иное, как донос на меня любимого. Причём не просто донос, а наглый поклёп, где некая гражданка Сомова Мария Петровна, жительница Пензы, утверждала, что ко мне на приём иглоукалывания, оказывается, можно попасть только по блату и за большие деньги. И то эффект больше основан на самовнушении, к настоящей медицине данная методика не имеет ровным счётом никакого отношения. Письмо заканчивалось просьбой к газете разобраться в данном вопросе, чтобы были приняты соответствующие меры.

Я посмотрел на Нину Васильевну.

— А кто это такая Сомова, вы уже виделись с ней лично?

— На конверте не было обратного адреса, его принесли на вахту и попросили передать в отдел писем.

— Тогда это, получается, анонимка, — хмыкнул я немного раздражённо. — Не думал, что такое уважаемое издание рассматривает анонимки и, более того, отправляет своего корреспондента в другой город. Сразу скажу, что какой-то недоброжелатель, который уж точно не какая-то Сомова, решил вылить на меня ведро помоев. Не знаю, кому я так насолил, — тут я бросил быстрый взгляд на Романовского, который чуть заметно вздрогнул, — но тут ни слова правды. Да вон спросите хотя бы у Герасима Ивановича.

— Я уже спрашивала, — повернулась она к Ардакову и тут же снова ко мне. — Товарищ Ардаков тоже говорит, что это ложь. Но разобраться нужно, во всяком случае, я не могу ослушаться задания главного редактора, поэтому я и с товарищем Романовским поговорила, а теперь вот и с вами хочу пообщаться, а заодно и посмотреть, как это у вас там происходит, с иглами.

— Да без проблем, — улыбнулся я, хоть и немного криво. — Давайте я при вас проведу сеанс иглоукалывания, и вы сами сможете сравнить, в каком состоянии пациентка была на начало сеанса, и в каком будет после.

— А что, я не против. — тоже краешком губ улыбнулась Нина Васильевна.

Вскоре мы впятером были в моём кабинете, где я проводил процедуры. Естественно, Ардаков с Романовским тоже увязались, очень уж волнительный момент был. Для каждого, наверное, по-своему волнительный. Пятой была жительница Колышлейского района Валентина Фёдоровна Пестрякова. Сегодня как раз я предполагал испытать на ней иглорефлексотерапию. Правда, обещал провести сеанс попозже, но раз уж такой случай… Тем более Пестрякова не протестовала. Но сообразить до конца, почему в неё собираются тыкать иглами, женщине было затруднительно.

— Это новая методика, Валентина Фёдоровна, — в который уже раз объяснял я, — когда без применения лекарственных препаратов здоровье человека приходит в норму. Одобрено Минздравом РСФСР.

И выразительно посмотрел на Филатову. Та пару раз мелко кивнула, мол, уже в курсе насчёт Минздрава. Видно, Ардаков в разговоре с журналисткой не забыл упомянуть эту немаловажную деталь. Или сама хорошо подготовилась к поездке.

— У пациентки, как я уже упоминал, стенокардия. Это заболевание относится к ишемической болезни сердца и возникает из-за нарушения баланса потребности кислорода и его поступления в сердечную мышцу — миокард, — стал я объяснять журналистке, так как Ардаков с Романовским и без того знали, что это такое. — В данном случае, как в целом и у подавляющего большинства поступающих в наше отделение, стенокардия вызвана образованием атеросклеротической бляшки, которая образуется в стенке сосуда и сужает его просвет. Данный процесс происходит обычно генерализованно, то есть во всех сосудах нашего организма. Поэтому обнаружение бляшки в одной области не исключает образования таких же бляшек в сосудах, питающих сердце, то есть в коронарных артериях. В конечном итоге образовавшаяся бляшка может разорваться, и на этом месте тут же возникает тромб.