Вторая жизнь Дмитрия Панина

Ключ в дверях стал медленно поворачиваться, раздался звук открываемой двери, Дима встал и вышел в коридор.

Там, прислонившись к стене, стояла Светка в своей белой шубке похожая на привидение, которое кто-то таскал за волосы несколько часов и с того времени оно не причесывалось. Лицо белое, под стать шубы, под глазами зеленые круги, и пронзительно-трагически глядели с бледного лица темные глазки-угольки.

У её ног стоял чемодан.

Дима молча наклонился, левой рукой поднял с полу чемодан, правой обнял Свету за плечи и повел в её комнату, а сидевшие за столом не окликали их и не выходили в коридор, ждали, видимо слов приветствия, но ни Дима, ни Света не произнесли ни слова.

Дима зашел в комнату, завел Свету, поставил чемодан у стола, снял с нее шубу, перчатки, посадил на кровать и хотел снять сапожки, но Света оттолкнула его руки и сняла сама.

– У нас остатки жареной курицы, салат, надо поесть, - сказал Дима.

Светка повалилась на кровать и зарыдала громко и горестно.

Мурыська, проскользнувшая в приоткрытую дверь, услышав звуки плача, жалобно мяукнула, вспрыгнула на кровать и осторожно потрогала лапкой волосы девушки.

Дима вздохнул, сел рядом с кошкой и Светой.

– Ну, будет, будет тебе, сначала поешь, потом всё расскажешь.

Света резко оборвала плач:

– Салат с солеными огурцами?

– Да. И ещё есть банка с маринованными помидорами. Открыть?

– Хочу, - сказала Света, и они вышли на кухню. Там стояла Маша.

– Доставай салат и помидоры, - попросил её Дима.

В отличие от Димы, маринованные помидоры, которые обычно Света терпеть не могла, сказали Маше многое.

Она вопросительно глянула на Свету.

– Ну да, - Света говорила с наигранной легкостью, но в глаза Маше не смотрела, - ты правильно догадалась, я с подарочком.

Раздался стук, Дима уронил нож, которым собирался нарезать хлеб. Имел Панин такую привычку, ронять что-нибудь в минуты душевного волнения.

Он стремительно нагнулся за ним, и когда распрямился, лицо у него было спокойное, такое, как будто ничего не случилось.

– Не вздумай что-нибудь делать, посмотри на меня!
– закричала Маша.

– Я и не собираюсь, потому и ушла.

– Он против?
– спросил Дима.

– Да, категорически, - Света крепилась, чтобы опять не начать плакать.

– И чёрт с ним! Без него вырастим!
– Маша всё это время яростно открывала банку, и сейчас поставила её на стол.
– Ешь!

Света кивнула, но прежде чем взяться за помидоры, схватила лежащую на блюдечке половинку лимона и в считанные секунды съела эту половинку вместе с кожурой.

Когда она с жадностью заглатывала цитрусовое, в дверях кухни показалась Наташа.

Увидев, как сестра съела лимон, она засмеялась, мгновенно поняв, чем вызвана такая необычная любовь сестры к кислому:

– Вот так заканчиваются временные любовные увлечения. Ну да ни ты первая, ни ты последняя. Думаю, Маша с Димой будут только рады.

– Безусловно, - сказал Дима, удивляясь в глубине души, насколько слова дочери соответствуют его истинным чувствам.
– Прибыло, не убыло.

56

Михаил был не столько сыном своего отца, сколько матери, и так легко не смирился с тем, что его " почти сестренку", как он ласково, но с оттенком иронии называл в минуты душевного расслабления Светку, бросили вместе с "довеском", а попросту говоря, беременную.

К тому времени, как он обо всем узнал, Егиш уже съехал с квартиры, на которой он жил со Светланой, но Мише не стоило большого труда подловить парня возле Менделеевского института, тем более, что Миша знал его в лицо: видел на фотографии вместе со Светланой.

Прошло полтора месяца, как Света и Егиш расстались, она пребывала в состоянии глубокого внутреннего кризиса из-за разочарования в первой любви, а Егиш, как ни в чем не бывало, шел в обнимку с девушкой, они о чем оживленно разговаривали, смеялись, и Миша никак не мог решить, подойти ему сейчас или всё же подождать, когда парочка расстанется.

Дойдя до входа в метро, эти двое после нежных поцелуев разошлась в разные стороны, девушка направилась в подземку, а Егиш пошел вниз, от центра, по улице Новослободская. Тут, у входа в японский ресторанчик Миша его остановил.

Разговора не получилось, Егиш сразу, как только узнал, о чем речь, встал на дыбы.

– Она совершеннолетняя, - кричал он, не обращая внимание на то, что на него оглядываются прохожие: улица была заполнена народом, приближался час пик.
– Она может поступать, как хочет, хочет рожать, её дело, но никак не мое. Такой договоренности не было, что если она забеременеет, я на ней женюсь, я вообще пока, в ближайшие десять лет не собираюсь ни на ком жениться, а если и соберусь, но навряд ли выберу Светку, не так уж она мне и нравится.

При последних его словах Мишка побледнел, и молча, без предупреждения, двинул совратителя по скуле. Егиш отшатнулся, но не испугался, а встал в боевую позу.

Уже пошли в ход слова: а ты кто такой, чтобы мне указывать, вот я сейчас покажу тебе, кто я такой, я научу тебя, как уважать чувства других людей, и всё это с нецензурными связками завязками, в общем, происходило всё то, чего боялась Галина, когда отпускала мужа на серьезный разговор с этим ... армянином, и потасовка оказывалась неизбежной, но охранник ресторана увидел через застекленную дверь, что обстановка накалилась, и сейчас прямо у входа начнется мордобитие, вышел на улицу, и попросил драчунов, проваливать куда подальше, причём был указан точный адрес, куда им следовало убраться.

Охранник весил приблизительно столько же, сколько Егиш и Михаил вместе, и поэтому спорить с ним было очевидно бессмысленно, и парни разошлись, злобно огрызаясь друг на друга и на охранника, не мирно, но и без кровопролития, только на скуле Егиша вздулся розовый шишак от кулака Михаила.

Позднее Мишка пересказал отцу подробности своей встречи с Егишем, присовокупив при этом, что это такое редкостное говно, что нечего даже и думать брать такое чудовище в семью, всё равно ничего не выйдет.

Дима, который настроился на то, что у Светланы будет ребенок, а мужа не будет, и они с Машей будут этому младенцу единственные дедушка с бабушкой, в глубине души почувствовал облегчение от того, что Егиш не захотел жениться на Светке.

– Только Светланке не рассказывай о встрече, это её огорчит, пусть родит сначала, потом скажешь, - попросил Дима сына. Миша кивнул.

Эпилог

I

– Вот, Димочка, и привел бог свидеться, - Лариса Иосифовна протянула к Панину сухие и темные старческие руки.