Вторая жизнь доктора Лейлы

Чего мне стоило удержаться, впервые услышав его фамилию, сама не знаю, но что-то, видимо, отразилось на моём лице и он, похоже, мне это не простил.

И это привело к непредвиденным сложностям.

Глава 6

Пьер Шушель отучился четыре года в университете на медицинском факультете и как раз недавно сдал экзамен и теперь ему надо было отработать интерном два года, чтобы получить практику и сдать экзамен на доктора. Денег в его семье было немного, поэтому варианты отработки практики после экзамена особо выбирать было не из чего.

Пьер сначала было сунулся в крупные центральные больницы, но в одной уже было два интерна, которые приходились кому-то роднёй, а в другой с него вообще попросили денег. И тогда Пьер пошёл туда, куда никто с его курса идти не хотел. В небольшую бедную больницу на окраине столицы.

И уже здесь он понял, как ему повезло. Пьер знал про Джозефа Листера и втайне поддерживал его начинания. После того, как доктора Листера подвергли обструкции и осудили его «карболовые методы» Пьер «стеснялся» поддерживать доктора Листера вслух. Но был рад, что его не взяли в богатые больницы и он имеет возможность учиться у Джозефа Листера.

Пьер не был самым умным, но он был хитёр. И видел, что у Джозефа Листера, благодаря его методам, смертность гораздо ниже, и каким-то житейским умом понимал, что пройдёт совсем немного времени и все будут возносить доктора Листера за его инновации. Тем более, что доктор с радостью делился своим опытом, да и работы в бесплатной клинике всегда было много, что способствовало практике.

Но вот с появлением выскочки. Так про себя Пьер называл Лейлу, которая взялась совершенно, ниоткуда и сразу заполнила собой почти всё время, которое оставалось от лечения больных у доктора Джозефа.

Утром он первым делом шёл и говорил с ней, даже днём он всё время её приводил в пример и хвалил.

«Ах, в каком порядке у нас стали лежать лекарства!» или «Ах, как шикарно сделаны перевязки в травме» «Ах в детском отделении стало гораздо чище»

Пьер мог бы привести ещё много таких. Ах! В честь выскочки. У которой не было ни диплома, ни образования. И вот интересно, откуда это у неё такие знания.

Если бы он не знал точно, что доктор Листер имеет принципиальную позицию в делах протекции, то подумал бы, что выскочка чья-то протеже.

А она ещё и вздумала улыбаться, когда называли его фамилию.

У Пьера Шушеля фамилия была «больным местом». Его дразнили в школе, в университете и вот теперь, какая-то выскочка ещё и здесь будет над ним насмехаться.

Но Пьеру же всегда везло… И сегодня он, случайно услышал, что оказывается выскочка работает не под своей ставкой. И он пошёл в канцелярию. Там работал сухонький старичок, которому по мнению Шушеля давно было пора на покой.

Пьер не стал ему угрожать или ругаться, он просто принёс старику табачку. Цена тому табачку была копеечная, а новость, которую старик ему рассказал, стоила гораздо дороже.

Оказалось, что Джозеф Листер принял на работу выскочку без документа о об обучении на сестру милосердия. Даже хуже, он принял её по поддельному документу.

Шушель стал обладателем тайны, которая могла ему позволить распорядиться чьей-то судьбой и это вознесло Пьера Шушеля в собственных глазах почти до уровня бога.

Но Пьер же был хитрый. Он решил пока не доносить, но не сказать о том, что он в курсе преступной махинации выскочке, Пьер не мог.

Поэтому сегодня он задержался на работе, ожидая, когда выскочка придёт на свою смену.

Лейла

Я шла на работу, понимая, что долго так не протяну. Это было очень тяжело работать ночами. Да, днём мне удавалось поспать несколько часов, но организму нужен был именно ночной сон. А больница Харли стрит «не спала» по ночам. Больных было много и почти все они были «тяжёлые». Потому что рабочий люд с лёгкими травмами или простудой в больницу не шёл, им работу нельзя было пропускать.

Сегодня даже Элис заметила, что я стала бледная и часто замираю, с отсутствующим выражением на лице.

На самом деле я думала, как и где взять деньги, чтобы сдать этот экзамен. Мы уже говорили с доктором Джозефом, что если бы у меня был сертификат, то он бы пробил ставку медсестры, а не просто ночную сестру милосердия. Я ему, и сама предложила, что надо брать людей, которые будут работать сутки через двое, а лучше бы через трое. Потому, как только ночью работать не только тяжело, но и дневные часы упускаются и получается, что ты не видишь весь процесс с момента приёма, помощи докторам и уже потом ночная поддержка.

И думала я об этом постоянно, но не находила решения. Продать мне было нечего, денег занять тоже не у кого, если только запатентовать какое-нибудь открытие, которого нет ещё, украв славу, например, у Флеминга*. Но на кухне у семьи Белтон пенициллин не получишь.

(Сэр Александр Флеминг — британский микробиолог. Открыл лизоцим и впервые выделил пенициллин)

Поэтому и сегодня на работу шла, задумавшись и не заметила, как налетела на кого-то.

Этим кем-то оказался Пьер Шушель, проходивший интернатуру в больнице. Я ему тихо завидовала. Пьер был вполне симпатичным молодым парнем, но как человек он почему-то вызывал у меня отторжение. И сегодня я поняла почему.

— О чём задумались мисс Кроули? — каким-то странным тоном спросил меня Пьер

— Добрый вечер, мистер Шушель, — и чёрт меня дёрнул назвать его по его дурацкой фамилии, которую он, судя по всему, не очень-то и любил.

— Так о чём вы задумались, мисс Кроули или… может быть мисс Тусен?

Глава 7

«Ах ты какой прыткий выискался! — подумала я, — знавала я таких шустрых, значит где-то услышал или кто-то рассказал, а он значит решил девушку шантажировать.»

— Мистер Шушель, — я уже намеренно выделила его фамилию, — у вас с глазами что-то? Или с памятью? Я же вам говорила, как меня зовут. Если проблемы с памятью, то это может помешать вам стать доктором.

Я высказала, и попыталась его обойти, но не учла, что Шушель продукт своего времени. Он ловко ухватил меня, стыдно сказать, за шкирку, платье впилось в шею, притянул к себе и брызгая слюной, прошипел мне прямо в лицо:

— Ты что, маленькая шлюха, не знаешь своего места? Ну так я тебе покажу