Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
— Итак, заключенный, — обратился ко мне серый, — готовы давать признательные показания?
— Прошу простить, господин коронер, но я не являюсь заключенным, пока не проведено предварительное следствие и королевский прокурор не вынес постановление об аресте. Сейчас я задержанный по подозрению. И только. Кроме того, хочу выразить протест по факту неподобающего обращения со мной. Меня били надзиратели, заковали в кандалы и в нарушение моих прав дворянина держали в общей камере. Предупреждаю, что по выходе из тюрьмы я вызову вас на поединок чести. Кроме того, королю будет отправлена нота от нехейских баронств. И все, кто обращался со мной неподобающим
Писарь замер и посмотрел на серого. Тот усмехнулся и приказал ему:
— Этого не пиши!
Я тоже посмотрел на замявшегося писаря и приказал:
— Пишите, господин секретарь, или вы разделите участь преступников.
— Не писать! — приказал серый, в его голосе прорезались визгливые нотки.
Писарь затравленно посмотрел на нас, выронил перо и упал со стула. Бедняга от переизбытка впечатлений потерял сознание.
Я изучающе посмотрел на серого. С чего бы он такой смелый и уверенный, что я его не достану? На что надеется? На то, что сможет удерживать меня в камере до моей смерти?
— Зря вы надеетесь избежать, господин коронер, справедливой расплаты. Преступления против нехейца срока давности не имеют. Поверьте, придет время, когда вы позавидуете мертвым.
— Вы мне угрожаете? — Он повертел шеей, как будто ему воротник был тесен и натер ее.
— Не путайте понятия "угрожал" и "предупредил о последствиях", — улыбнулся я.
Серый опять побагровел и, набычившись, отчего стал выглядеть смешно, проговорил:
— Тебе еще надо будет выйти из тюрьмы, щенок. Дежурный! Увести заключенного.
После ухода учителя Фома встал из-за стола и словно растворился. Он стал незаметным для простого взгляда, сливаясь с окружающей обстановкой, как предмет неодушевленный — стол, стул или барная стойка. Случайный взгляд, брошенный на него, не задерживался на нем, а фиксировал предметы за ним, справа или слева.
Орк прошел вдоль столов, присматриваясь и прислушиваясь к посетителям, и выделил троих хуманов, что изредка бросали взгляды на их стол. Один из этой троицы поднялся и пошел за учителем. Фома вышел за ним и увидел, что тот растерянно оглядывается. Бросился влево, потом суматошно вправо, но улица была пуста, и только редкие фонари освещали блеклым светом дорогу к крепости. Хуман вернулся и что-то стал говорить оставшимся двоим, затем, кивая в знак согласия, выслушал какие-то указания и стремительно вышел. Фома снова последовал за ним и дошел до особняка, сквозь закрытые ставни которого пробивались лучики света. Долго человек там не задержался. В доме погас свет, и оттуда вышли десять вооруженных человек, закутанных в черные плащи. Среди них Фома опознал одного мага. Они, не оглядываясь, направились к портальной площади и скрылись в темноте. Он не пошел за ними, понимая, что те готовят засаду, а вернулся в трактир, подсел к своим и стал рассказывать:
— У портальной площади засада, десяток наемников и маг. Бойцы серьезные, вооружены хорошо, у всех амулеты.
— Мы их возьмем на себя, — прорычал Грыз.
— Нет, гаржик, — покачал головой Фома, — нам не нужна громкая схватка. Твой отряд будет на подстраховке. Мало ли чего. Может, есть еще убийцы, и они воспользуются суматохой и шумом. Мы сделаем, как учитель сделал в мертвом городе, загнав в портал тех тварей. Мы выманим бандитов на приманку, поэтому Гради-ил и Ганга пойдут одни и будут приманкой.
Грыз кровожадно оскалился.
— Согласен, Шарныга. Мой боец откроет портал.
Остальные прикроют от неожиданностей.— Мы сами откроем порталы, — подправил план Гради-ил.
Луминьян не стал задерживаться в Бродомире, а, оставив повозку в крепости, поспешил к порталу, оттуда перенесся в Азанар. Нанял извозчика и прибыл в академию. В Азанаре был зимний вечер, хрустел под ногами снег, морозец щипал нос и щеки, а в жарко натопленной проходной скучал Гронд. Увидев Луминьяна, оживился, вышел из помещения, оглядевшись, поймал за шиворот какого-то студента, на свою беду проходившего мимо, и приказал ему посидеть сторожем.
— С возвращением, старина! Пойдем-пойдем, отметим это! — Гронд подхватил Луминьяна за руку и потащил за собой.
В теплом кабинете потрескивал камин, Луминьян и Гронд попивали вино. Луминьян рассказывал о походе в степь подробно, со своими комментариями тех моментов, которые могли быть непонятны при изложении тех или иных событий. А событий произошло много, и рассказ магистра занял около часа. Все это время Гронд не проронил ни слова. Он погрузился в задумчивое молчание и только два раза пригубил из бокала.
— Малышу надо помочь! — твердо заявил Луминьян, закончив свое повествование.
— Надо. Надо, — повторил за ним Гронд, все также пребывая в задумчивости. — Только как? Саккарти теперь в фаворе. Обласкан его величеством. Он привез мир королевству. А по его словам, нехеец ему вредил, настраивал орков против Вангора. Кому поверят, ему или нехейцу? Это мне понятно без слов. Парень в трудном положении. Разбираться, виновен он или нет, не будут, подстроят несчастный случай, и все. Или казнят по-быстрому. Серые найдут, как это провернуть.
— Выход есть, — ответил магистр. — Ты можешь сделать его "мечом", тайным агентом службы безопасности дворца, задним числом. И объявить, что он выполнял особое задание, внедряясь в окружение хана. А я был его куратором. Тем более что такое задание мы имели. Он его выполнил успешно, чем способствовал выполнению миссии графа. Добейся для него награды, и дело сделано.
— А что? Хорошая идея, — одобрил Гронд. — Как агент нехеец просто идеален. Умен, хитер, везуч. Это может сработать. Если только барон не заартачится. Он, понимаешь, очень независим.
— Надо будет обрисовать ему его положение. Он парень понятливый, сообразит, что деваться некуда, и, я уверен, согласится.
— Тогда я немедля в столицу. Ты со мной? — живо поднялся Гронд. — Надо же, вернулся бароном, какой шустрый.
Магистр усмехнулся и поднялся следом, согласно кивнув.
После ухода нехейца коронер еще некоторое время посидел за столом, обдумывая ситуацию. Нехеец не шутил. Если он выйдет из тюрьмы, то, пользуясь правом оскорбленного дворянина, поубивает всех, кто с ним обошелся грубо. Саккарти описывал его наглым и глупым. Нет, он хищник. Коронер брезгливо посмотрел на писаря:
— Хватит притворяться, Чаппа. Переписывай текст, что я тебе дал.
Потом решительно поднялся и, больше не обращая внимания на лежащего без чувств писаря, вышел.
Он спустился глубоко в подвал, взял факел со стены, зажег его и прошел вглубь подземелья. У тупика пошарил рукой по камням и толкнул выступающий булыжник. В стене открылся узкий проход. Он проскользнул в темный зев открывшегося коридора, закрыл за собой проход и пошел дальше. Вскоре он был в подвале крепости. В комнате, куда он вошел, сидели двое. Они увидели коронера и изобразили легкий поклон, не вставая с места.