Вторая жизнь майора. Цикл

— Это волшебно! — проурчал он, облизывая пальцы.

— Это еще не все. Берете муку, смешиваете с водой и яйцами, круто замешиваете и раскатываете в блин. Потом разрезаете на тонкие полосы и сушите. Потом их отвариваете и снова сушите, добавляете туда бекон и приправы. И вот что получается. — Я показал ему брикет сушеной лапши. Вскипятил воду в кружке и положил туда смесь. Подождал пять минут и протянул ему. — Пробуйте.

Он недоверчиво взял кружку, понюхал и опять слопал все без остатка.

— Теперь все это заворачиваешь в вощеную бумагу, и все.

— Действительно просто, — пробормотал Луминьян, — и как это не догадались сделать до сих пор? Эх, молодежь, чем только думаете? — стал сокрушаться он. — Надо было контракт обговаривать, проценты от продажи. Всего пять процентов, и ты миллионэр.

— Всего не предусмотришь, — философски ответил я и привел в пример нашу земную поговорку: — Всех денег не заработаешь, всех баб… мм… — посмотрел на орчанку, уставившуюся на меня в ожидании продолжения. — Не перелюбишь, — нашелся я.

— Денег можно много, а жена пусть будет одна, — заявила Ганга, преследуя только свои интересы. — Пойду отгорожу себе место в фургоне.

И стала забираться в мою повозку. Действовала она решительно, начиная обживаться у меня, и у меня заныли зубы. Как все похоже в разных мирах, и ничего нет нового под солнцем. Все течет, все меняется. Все возвращается на круги своя. Меня опять хотят захомутать.

— Одной не страшно? — со смешком спросил Фома, и Ганга застыла, выставив свой зад, туго обтянутый штанами, на всеобщее обозрение.

— А что там может быть? — спросила она из повозки, но вперед не двинулась.

— Не знаю, — нейтрально ответил Фома. — В прошлый раз тоже вроде ничего не было.

— А кто знает? — спросила моя будущая невеста, не двигаясь ни вперед, ни назад.

Получалось так, что орк разговаривал с ее задом, и это было смешно не только мне, но и всем остальным. Понимая, что она выглядит глупо, я приободрил ее:

— Лезь, никого там нет.

Девушка мгновение поколебалась, но, успокоенная моими словами, полезла внутрь и стала там что-то перетаскивать и перекладывать.

Снабженец из сумки достал бутылку, а я достал под его удивленным взглядом бокалы. Покачав головой, он разлил вино и выжидающе посмотрел на меня.

А! Тост, догадался я и произнес:

— Ну, за удачную сделку!

Хотел пригубить, и в это время из фургона раздался визг, потом крик, переходящий в ультразвук. Меня мгновенно выкинуло в боевой режим. Все застыло. Я видел испуганного толстяка, Фому, оскалившегося, как варг, Гради-ила, выхватившего меч, и поперхнувшегося вином Луминьяна. Но ничего, что могло бы представлять опасность, я не увидел и, успокоившись, вышел в нормальный режим. Фома и Гради-ил переглянулись, посмотрели на меня и, когда я недоуменно пожал плечами, нахмурились.

Луминьян стал кашлять, видно, вино попало не в то горло. А толстяк дрожащими губами спросил:

— Что… что происходит?

Ответить никто не успел, так как в повозке что-то зашебуршалось, снова раздался визг орчанки и грохот падающих предметов. Как будто кто-то кидался или отбивался всем, что попало под руку. Потом раздался душераздирающий вопль:

— Помоги-ите!

Первым бросился на помощь Луминьян. Я видел, как он резко отдернул занавесь и сунул голову внутрь фургона. Больше он ничего сделать не успел, потому что, вдруг раскинув руки в стороны, с воплем улетел в сумрак вечера. Следом пулей вылетела вопящая Ганга. На ее руках что-то висело. Что именно, разглядеть не представлялось возможным, так как она стала махать руками, пытаясь скинуть это что-то, прицепившееся к ее рукам, и подпрыгивала, пытаясь убежать от фургона. Но цепь, которая за ней тянулась, не давала ей этого сделать, поэтому все ее движения превратились в прыжки вверх.

На представление, что устроила Ганга, мы смотрели с разными чувствами.

— Это что? — спросил снабженец, глядя на замысловатый танец, сопровождавшийся подвыванием.

— Точно, как же я забыл? — ударил себя по лбу Фома. — Я же сегодня у мешков с припасами поставил капкан и мышеловки.

Гради-ил посмотрел на меня и только произнес:

— Это какое-то сумасшествие.

Я сплюнул от досады, ушел в ускоренный режим и увидел, что на пальцах рук Ганги были надеты мышеловки, а в полу ее куртки вцепился лисий капкан на длинной цепи. Я отцепил капкан, снял мышеловки с пальцев девушки и влил эликсир ей в рот, открытый в немом крике. А потом ушел подальше на всякий случай. Когда я оказался в нормальном времени, то только и успел заметить, как Ганга, продолжая махать руками, пронзительно вопя, вприпрыжку, высоко поднимая колени, словно цирковая лошадь, унеслась в степь, в темноту.

Первым из темноты выплыл Луминьян, шатаясь как пьяный, без своей шапки, весь перепачканный, держась руками за глаз и матерясь, как десять портовых грузчиков, которым на ногу упал тяжелый груз. Он вращал налитым кровью открытым глазом и, пылая гневом, вопрошал:

— Где эта степная ведьма? Где она? Она мне глаз выбила!

Ганга не заставила себя ждать, она ворвалась в свет костра и бросилась ко мне на грудь, обхватила руками и ногами и так повисла, подвывая. Зная по опыту, чем это заканчивается, я обнял ее и покрепче уперся ногами в землю. Придерживая ревущую кандидатку в невесты, я не знал, что и думать, и вынужден был согласиться с разведчиком. Действительно, это какое-то сумасшествие.

За воцарившейся суматохой вечер как-то рывком, неожиданно перешел в ночь. Снабженец, что-то бормоча, поспешил скрыться, а мы — я, Ганга, завернувшаяся в одеяло, Фома, сокрушенно качающий головой, хмурый Гради-ил и Луминьян с заплывшим глазом (к счастью, его глаз уцелел) — немного потоптавшись, стали рассаживаться вокруг весело потрескивающего костра. Все как воды в рот набрали, переваривая события сегодняшнего вечера, и никто не спешил прервать затянувшееся молчание.

Наконец Гради-ил повернулся к магу, посмотрел на его синяк и сурово спросил:

— Уважаемый магистр, зачем вы хотели убить невесту нашего лорда?

Я в немом удивлении уставился на эльфара. Думаю, все остальные тоже, уж очень неожиданное заявление сделал разведчик. Луминьян сначала не понял вопроса и только спросил растерянно:

— Как? Как вы сказали? Я хотел убить орчанку? — Он перевел взгляд на девушку, поморгал, пытаясь вникнуть в суть заданного вопроса, и снова посмотрел на эльфара. — Гради-ил, вы о чем?

— Не прикидывайтесь! — не смягчая сурового тона, ответил разведчик. — Вон, у вас синяк под глазом.

— И что? — еще больше удивился магистр.

— А то, что его вам поставила Ганга, когда вы лезли в повозку. Ведь так?

— Так, — согласился Луминьян, не понимая, к чему клонит эльфар.

А тот, продолжая обличать магистра, закончил свою мысль следующими словами:

— Раз у вас синяк на лице и его вам поставила орчанка, значит, вы хотели ее убить.

— Да с чего ты это взял?! — возмущенно и громко закричал магистр. Но эльфар был непреклонен и смотрел все так же сурово.

Луминьян за поддержкой повернулся к нам. Я встретил его прищуренным, подозрительным взглядом, но все же не выдержал и рассмеялся, чем ввел магистра в еще большее смятение.