Вторая жизнь майора. Цикл

Оба были в своей стихии и обменивались первыми ударами, проводя разведку боем. Как показали дальнейшие события, это были титаны торговли. Оба находили веские аргументы и контрдоводы, обосновывая свою цену. Оба совершили по шесть подвигов Геракла на почве торговли, показывая чудеса изворотливости и красноречия. Несколько раз дело чуть не дошло до рукопашной.

Толстяк божился, что он очень беден и еле сводит концы с концами. Но я подумал, что он не смог свести концы только потому, что они очень длинные. Кричал, что магистр хочет его разорить и пустить по миру его детей, и еще громче кричал: "Детей пожалейте!" — потрясая при этом кулаками.

Ганга сидела с открытым ртом, переводя взгляд с одного на другого. Фома невозмутимо варил кашу, забытую орчанкой. Гради-ил ушел в медитацию. Никто не заметил, как на берег вылезла Краля и подставила брюшко для чесания. Я не задумываясь, поглощенный созерцанием мастер-классом, чесал ее.

За то время, что шел торг, я узнал много нового. Оказывается, магистр был сыном барона и служанки-идриши. А толстяк — сыном поварихи и какого-то графа. Оба бастарда учились и содержались в одном приюте и били друг друга в детстве. Все это они припомнили в ходе перепалки. Толстяк несколько раз вставал и делал вид, что уходит, а магистр останавливал его, делая новое предложение. В конце концов они сошлись на ста десяти тысячах.

— Сто десять тысяч, Ирридар, минус мои пять процентов, — повернулся ко мне довольный магистр. Он весь вспотел и был взъерошен, как облезлый орел после схватки, общипанный, но непобежденный.

— Я согласен, если к этим тысячам уважаемый снабженец добавит эти пять процентов, — как можно спокойнее ответил я.

— Ни в коем случае! — тут же возразил толстяк и возмущенно посмотрел на меня, как будто я украл у него эти пять процентов и пустил по миру его детей.

— Ну нет так нет, — вздохнул я. Сделал вид, что зеваю, прикрыл рот ладонью и огорошил обоих известием: — Значит, сделка не состоялась.

Оба Геракла от торговли вылупились на меня. Луминьян хватал воздух, толстяк шипел, как вскипевший чайник. Я их понимал, они столько сил потратили, чтобы договориться, и тут я заявляю, что сделка не состоялась.

— Два процента сверху, и все! — наконец ответил покупатель.

Луминьян махнул рукой и устало согласился:

— Хорошо, грабьте старика.

Толстяк достал чековую книжку и со злорадной ухмылкой спросил:

— Вас чек устроит, молодой тан?

Книжка у него была золотая, и он ею хвалился. Я тоже достал золотую книжку и важно ответил:

— Устроит.

Толстый, надувшись перед этим, как шар, сдулся. По всей видимости, он хотел нагреть меня пустым чеком, но наличие у меня чековой книжки делало его аферу невозможной. Он замялся. Запыхтел, с усилием взял перо и с еще большим усилием, не пряча муки на толстом лице от расставания со своими деньгами, выписал чек. Протянул его мне дрожащими руками, и тот сразу исчез.

— Приедем в Азанар, я тебе открою счет и переведу деньги на тебя, — обратился я к орчанке.

Та только отмахнулась:

— Не надо, дорогой, это мой вклад в нашу будущую семью.

Гради-ил вышел из медитации. Фома выронил ложку. Толстяк крякнул. Магистр икнул. Краля, словно поняла, о чем идет речь, пообещала:

— Я тоже принесу в семью сундук.

И тут все посмотрели на нее. Ганга широко открытыми глазами, которые, впрочем, быстро превратились в щелки, уставилась на это чудо-юдо и произнесла:

— Это кто такая?

— Говорят, речной демон, разве ты не знаешь? — невозмутимо ответил я. И, чтобы она не подумала чего, добавил: — Подарок от владыки реки за то, что Гради-ил убил его папашу. Сам эльфар от подарка отказался, а вот наш снабженец принял.

Толстый икнул и пробормотал:

— Я отдал ее тебе, студент.

— Ну вот, а я потом получил ее от него и отпустил демона на все четыре стороны. — Посмотрел на Кралю и спросил: — Ты как тут оказалась?

— Приплыла.

— Я не позволю тебе взять ее в жены! — очень твердо заявила Ганга, уставившись на меня глазами-щелками и показав клыки.

— Да я и не собираюсь, — с удивлением посмотрел я на возмущенно задышавшую девушку. — Надо же придумать такое! Кстати! А на чем ты будешь добираться? Ведь свои повозки ты продала.

— А подумаешь! В твоей поеду, — отмахнулась девушка и как ни в чем не бывало стала есть кашу. Поморщилась и, вскинув взгляд на Фому, строго сделала выговор: — У тебя каша пригорела.

— Это у тебя, — невозмутимо ответил он.

— Студент, дай поесть! — потребовала Краля.

Недолго думая я выдал ей два гномьих сухпая. Та развернула и слопала их в одно мгновение.

— Еще дай! — потребовала она.

— Сундук тащи, потом покормлю.

Я сказал это, чтобы она отстала, но крула приняла мои слова как приказ и бултыхнулась в воду, окатив нас брызгами.

Толстяк ругнулся, потом подобрал пакет, понюхал и спросил:

— Студент, это что?

— Это походный сухой паек на сутки. Не портится, занимает мало места и сытный, а главное, дешевый.

— Рецепт дай. — Прощелыга сразу почуял наживу и вцепился в меня как клещ.

— Продам за десять тысяч золотых корон.

— Да что у тебя так все дорого? — немного возмущенно спросил он. — Ты меру-то знай.

— Это недорого, уважаемый, на этом рецепте вы озолотитесь. Начнете делать и продавать армии. Кроме того, вы будете монополистом. Тогда ваши дети точно по миру не пойдут, а за дочками дадите приданое в миллион.

— Это все слова, студент, — не поверил толстяк, — если все так радужно, почему сам не делаешь?

Я посмотрел на него и с достоинством ответил:

— Я дворянин, сударь, а не лавочник! Кроме того, мое слово значит очень много. Если я сказал "озолотитесь", значит, озолотитесь. — И отвернулся от снабженца.

— Хорошо, я готов дать пять тысяч золотых, — посомневавшись и покряхтев, как бы рассуждая сам с собой, предложил он.

Я повернулся к нему. Внимательно на него посмотрел и сказал:

— Ладно, уважаемый, только ради ваших детей, давайте пять тысяч.

Он снова, испытывая муки разлуки с самым дорогим, что у него было, протянул мне чек.

— Слушайте и записывайте, мой друг. Итак, берете марун и нагреваете его. Он делает "пух!" и раскрывается. — Я выложил зерна местной кукурузы на дно своей кружки, и они раскрылись, увеличившись в объеме. — Смешиваете это с орехами, изюмом и медом и даете застыть. Вот, попробуйте. — Я подал ему плитку.

Толстяк осторожно взял, попробовал и тут же все сожрал.