Второгодка. Книга 3. Ученье свет

— Девочек, — с серьёзной рожей поучал он, — учат не тому. Какая разница, какой диплом и сколько языков? Для неё важен один навык, тоже «языковой» — лизать. Главное для девушки — как она трахается, а не таблица умножения. Вот чему их надо учить. Ну что, Лиля, ты умелая? Или провести с тобой пару практических занятий на тему заглатывания?

— Отпусти, — воскликнула Лиля и попыталась вырваться.

Ситуация ей явно не нравилась. Но парняга смотрел с высоты своего положения, зная, что любая красавица мечтает попасть в его компанию и потому готова на многое. Только Лиля, похоже, не собиралась уподобляться таким соискательницам. Я подошёл, и Лиля посмотрела с мольбой.

— Эй, папаша, — кивнул я.

Он глянул мутно, как на червя, и снова уткнулся мокрыми губами в шею Лили.

— Эй, папаша, — повторил я и лёгким шлепком по макушке вывел его из колеи.

Он поднял голову, уставился по-бульдожьи.

— Ты перепутал, — сказал я. — Девушка не твоя.

Я щёлкнул пальцами у него перед носом:

— Разожми клешни. И оставь мою девушку в покое.

Он разжал объятия не потому, что послушался, а от злости. Оттолкнул Лилю на стоящий рядом мягкий диван и развернулся ко мне:

— Колхозник, ты…

Договорить он не успел. Разговаривать здесь было не о чем. Я не в полную силу саданул ему запястьем сбоку, под челюсть и под ухо. Коротко. Бац. И темнота. Он дёрнул головой, а мозг его ушёл в перезагрузку на несколько минут.

— Что ж такое, Лиля, — покачал я головой. — За тобой глаз да глаз, нельзя и на минуту оставить.

— Фу-у-у… — выдохнула она. — Да, не оставляй, пожалуйста, ни на минуту.

— Ну уж нет, на это я пойтить не могу без Мыхал Мыхалыча, — усмехнулся я. — Ты взрослая девочка. Смотри, перед кем хвостиком крутишь.

— Да я не крутила… Перестань.

— Ладно, — кивнул. — Уже перестал. Пойдём, провожу до комнаты.

Мы прошли по коридору.

— Не хочешь взглянуть на сад? — предложила она. — Вечером вид чудесный,

— Вечером, к сожалению, я занят, — покачал я головой.

— Чем? — удивилась она.

— Мне нужно внимательно посмотреть на стену.

— На какую стену?

— Для моей ежедневной медитации нет лучшего вида из окна, чем тот, который предложили мне хозяева этого гостеприимного дома.

Она хмыкнула.

— Всё с тобой ясно.

Она молча зашла к себе и захлопнула дверь. Ну а я вернулся к себе. Замки здесь закрывались электронными ключами как в гостинице. Я приложил карточку и вошёл внутрь.

В Верхотомске в это время уже наступало утро, так что я хотел спать. Я разделся и забрался под одеяло. Постель была очень приятной, от белья шёл тонкий, нежный аромат. Матрас оказался упругим, одеяло лёгким и тёплым. Я повернулся на бок спиной к двери и закрыл глаза. И сразу начал проваливаться в сон.

Но заснуть не успел, потому что услышал звук открывающегося замка. «Вжик» тихонько прожужжал он, раздался щелчок, и дверь открылась. Послышались осторожные женские шаги.

— Серёжа, — раздался голос Ангелины, довольно резкий и пьяный.

— Да, Ангел, — спокойно ответил я, не поворачиваясь.

— Жениться, значит, желаешь? — спросила она.

— Точно. Не хочу учиться, а хочу жениться.

— Ну-ка подвинься, — бросила она, села на кровать, откинула одеяло и забралась ко мне. Прижалась всем телом. Она была одета как на ужине — в куртке и брюках. Только вот туфли где-то потеряла.

— Женилка-то у тебя выросла? — с презрением прошептала она.

— Кажется, вопрос провокационный, — усмехнулся я.

Она ничего не ответила, и я почувствовал, как её рука, скользнув под одеялом по моем, легла мне на живот и начала медленно шарить поблизости. И тут, как по мановению волшебной палочки, загремели шаги, раздался грохот и в комнату ворвалось несколько человек.

— Неблагодарный урод! Скажи спасибо, что тебя в живых оставили! Хватайте его и — к деду!

Это был Нащокин. Я не сопротивлялся. Одеяло было сорвано, и меня схватили сильные мужские руки. Вырвали из постели и поволокли по коридору, прям-таки в одних трусах.

А за окнами всё ещё веселились самые выносливые.

Вот это жизнь, неслось оттуда. Живи не тужи. Жалко, что не каждый вечер…

21. Спокойная ночь

Я снова оказался в комнате с тремя диванами и огромным телевизором. Здесь уже находился Ширяй. Теперь он был облачен в шёлковый халат, под которым виднелись рубашка и брюки. Аристократ как есть аристократ, голубая кровь.

Меня затащили и поставили перед ним, а он прошел от окна, развалился на диване и уставился не на меня, а на Нащокина, на моего потенциального тестя. Рядом встала Ангелина. По ее лицу ничего нельзя было прочесть. Она была злой и кроме злости ничего больше не выражала. Сочетание показалось мне необычным. Очень милое и доброе лицо со злющими глазами и плотно сжатыми губами.

— Всё ровно так, — практически прокричал депутат Нащокин и показал на меня пальцем, — всё ровно так, как и предполагал Никита! Этот наглец и безродный мужлан затащил мою дочь в постель.

Смотрите-ка, и этот царских кровей, не то что я, безродный мужлан. Ширяй тяжело посмотрел на меня, перевел взгляд на Ангелину, а потом на Нащокина.

— То есть он разделся, а потом выскочил к бассейну или в коридор, схватил Ангелину и притащил к себе в номер? — прищурившись спросил дедуля.

— Я не знаю куда он там вытаскивал, — истерическим голосом воскликнул Нащокин. — Но она была у него в постели, и когда его вытащили, у него член стоял.

— Ну про член мне не рассказывай, пожалуйста, — рыкнул Ширяй. — Я в этих делах разбираться не собираюсь. С членами ты уж сам как-нибудь, хорошо?

Он покачал головой и повернулся ко мне.

— Ну что, торчащий член, как ты объяснишь сию в высшей степени щекотливую ситуацию?

— Так если дело к свадьбе, Глеб Витальевич, — усмехнулся я. — О каких условностях может быть речь? Двадцать первый век на дворе как-никак. А мы любим друг друга. Да, малыш?

Я повернулся к Ангелине и улыбнулся ей. Стоял я спокойно, не смущаясь своей наготы. Собственно, чего смущаться. Как известно, стыдно кому видно. Да, трусы, конечно, были не от Гуччи, зато без дыр, и на том спасибо.

— Да пошел ты! — воскликнула Ангелина. — Вот во что ваши забавы выливаются! Посмотрите сами. А я предупреждала, что так и будет!

Она прикрикнула, капризно топнула ножкой и, резко повернувшись, пошла к выходу из комнаты.

— Разбирайтесь сами, — бросила она на ходу.

— Стой, стой, тебя ещё никто не отпускал! — прикрикнул Ширяй ей вслед.

— Что? — возмущённо воскликнула она, но остановилась.

— Вернись, — приказал старик. — Встань рядом со своим суженным, со своим избранником.