Второгодка. Книга 4. Подавать холодным

В дверь настойчиво постучали, Медуза испуганно обернулась и уставилась на распахнувшуюся дверь. В неё вошёл человек в костюме, очень похожий на мента. Он подошёл к столу, достал из внутреннего кармана удостоверение и протянул Медузе.

— Здравствуйте, я из следственного комитета, — сказал он. — Будьте добры, вызовите вашего ученика Сергея Краснова.

— Так он… — широко открыв глаза, промычала директриса, открыла рот и уставилась на меня. — Так вот, он Краснов.

— Сергей Иванович Краснов? — уточнил следак.

— Возможно, — нахмурился я.

— Предъявите, пожалуйста, ваш паспорт.

— Я его в школу не беру.

— Зря, нужно постоянно ходить с паспортом. Вот моё удостоверение.

Он ткнул он мне в нос корочку.

— Пройдёмте, пожалуйста, с нами.

— Куда и зачем? — поинтересовался я.

— Вас вызывает на допрос следователь Сучкова Жанна Константиновна, ознакомьтесь, пожалуйста…

Цак-цак-цак… сказали часы…

5. Воздастся вам по делам вашим!

Бывать на допросах мне приходилось и раньше, ещё как приходилось, много-много раз, да только находился я обычно с другой стороны стола. Признаюсь, ставить вопросы мне нравилось куда больше, чем отвечать на них.

Сучкова вела себя так, будто видела меня впервые в жизни. Нельзя, конечно, сказать, что между нами существовали какие-то особые отношения, тёплые, деловые, дружеские или какие-нибудь ещё. По большому счёту, никаких отношений-то и не было. Но, тем не менее, мы были знакомы, я даже знал, где она живёт и на чём ездит. И ещё мне было известно, что днём она пьёт капучино.

Всё понеслось с самого начала — казённый, вызывающий уныние кабинет, казённые запахи, казённые вопросы… Имя, фамилия, дата рождения, место жительства и прочая ерунда. Допрос она вела профессионально, чётко, сухо и спокойно. Вопросы все касались того самого дня, вернее той самой ночи, когда был застрелен гражданин Нгуен. Мы ходили по кругу, тыкались в одни и те же мои ответы и не могли сдвинуться с мёртвой точки. Нет, не был, не знаю…

Зазвонил служебный телефон на столе.

— Сучкова, — сухо ответила она, подняв трубку, и оттуда сразу понеслись крики.

С места в карьер.

— Товарищ подполковник, — попыталась было вставить она. — Товарищ подполковник, я сейчас провожу…

— Да тык… тык… по хрену… тык… тык… оводишь! — доносились до меня отдельные слова и обрывки слов.

А потом вылетела целая фраза, выстроенная из одних лишь экспрессивных выражений. Ещё умудриться надо так мысль оформить. Жанна стиснула зубы, а крики её начальника всё не стихали.

— Если… тык… тык… снова…… тык… тык… обделаешься, — орал он. — Считай, что здесь… тык… тык… больше не работаешь. Мне такие соски… тык… тык… в хэ не упёрлись! Ты поняла меня? Иди, работай по месту предназначения, а это тебе следственный комитет!

Он бросил трубку, и я, честно говоря, не понял, чего он хотел.

— Я думал, — пожал я плечами, — в наше время таких начальников уже нету. Это ж вообще произвол какой-то, психобандитизм.

— А тебе, — зло и резко воскликнула Жанна. — И не надо ни о чём думать. Только на вопросы отвечать.

Она встала и нажала кнопку, остановив запись на видеокамере

— Или ты мне прямо сейчас выдаёшь все расклады, без своих шпионских приколов и ягодных кафетериев, — резко проговорила она, словно кнутом щёлкнула, — либо я всё делаю в точности, как приказал мне начальник!

— Я вообще не понимаю, о чём вы говорите, — пожал я плечами, глядя ей прямо в глаза.

Она выматерилась, снова сняла трубку и набрала короткий номер.

— Конвой ко мне, это Сучкова, — отчеканила она и, опустив трубку на рычаг, добавила, — всё, Краснов, буду выбивать из тебя показания.

— Так вы же этим целый час занимаетесь.

— Рот закрой, — грубо оборвала она.

В дверь постучали и в кабинет вошёл немолодой сержант с неприятным лицом.

— В пятнадцатую, — кивнула на меня Жанна и отвернулась к окну.

А за окном было неприглядно, сыро и ветрено. Чувствовалось, что зима уже совсем не за горами.

— Жанна Константиновна, вы нарушаете мои права, — спокойно сказал я.

— Давайте быстрее, — бросила сержанту Жанна и принялась что-то писать.

Я поднялся и вышел. Сначала мы проехали на лифте, а потом прошли по длинному коридору с железными тюремными дверями. Конвоир открыл одну из них и запустил меня внутрь.

— Ожидайте, — равнодушно сказал он и загремел ключами.

Ну, это была не камера. По крайней мере, шконки здесь не имелось, зато имелся стол и два стула прикреплённых к полу. Ситуация представлялась мне довольно ясной. Теперь тот процесс, который уже проходил в этом здании в связи со мной, перевернулся и потёк в противоположную сторону.

Насколько можно было понять, если раньше областная администрация топила против преследования, то теперь стала топить за. Не изменилось ровно ничего ни в уликах, ни в обстоятельствах дела, но изменился нарратив, как сейчас было модно говорить.

Нарратив, а именно, или если сказать понятнее, содержательные требования заместителя губернатора по безопасности. Они перевернулись на сто восемьдесят градусов, что доказывало наличие крепких дружеских и профессиональных связей с отдельными представителями областной администрации не только у покойного Григория Назарова, но и у его сестры Варвары, которая по долгу службы неплохо ориентировалась в том, как делаются дела в руководстве области.

Я забрался на стол и лёг на него, свесив ноги. Нужно было отдохнуть. Судя по всему, марафон предстоял довольно длинный. Варя взялась за дело рьяно, что говорило о её настойчивости и даже упёртости, но и о не слишком большом уме, потому что будь она умнее, узнав, что бумаги я отдал, она бы не тратила силы, чтобы гнобить меня, поскольку поняла бы, что со мной ни делай, обратно их Никита не отдаст. Не отдаст, хоть ты тресни.

Я посмотрел в серый потолок и окинул взглядом серые стены. Скучно и депрессивно. Ещё и пахло мышами. Закрыл глаза. Время тянулось медленно. Совершенно было непонятно, сколько мне придётся здесь находиться. И какова роль в этом всём у Сучковой. Наверное, надо было вздремнуть.

Но вздремнуть я не успел, лязгнула дверь и со скрипом начала открываться.

— Нет, я сказала, — услышал я голос Сучковой. — Стойте тут.

Раздались её шаги. Цок-цок-цок, процокали каблуки. Дверь захлопнулась, а Жанна оказалась стоящей напротив меня.

— Ну-ка, брысь с моего стола, — сердито бросила она и хлопнула меня по ляжке рукой.

Я поднялся и сел на стул, а она уселась на стол прямо напротив меня. А на мой стул поставила ногу в чёрной туфельке на шпильке.

— Слушай меня, Краснов! — сердито и довольно неприязненно процедила Сучкова.