Второгодка. Книга 4. Подавать холодным

Она подалась вперёд и упёрлась локтем в колено. Сегодня на ней была всё та же чёрная обтягивающая юбка, чёрные колготки и чёрные туфли. Юбка сейчас немного задралась, поползла наверх и показала чуть больше, чем полагалось.

Верхние пуговицы на белой блузе были расстёгнуты, и возникало ощущение, что Жанне Константиновне немного тесно в этой блузе. Груди её были сдавлены хлопком и рвались на свободу, натягивая тонкую белую ткань.

Всегда вызывало удивление, как может сочетаться молодое, красивое и даже, можно сказать, нежное тело и вот такое совершенно жёсткое, практически свирепое выражение лица. Жуткое несоответствие.

— Слушай, Краснов ты не о том думаешь, — рыкнула Сучкова, заметив, что мой взгляд скользнул по её колену и попытался проникнуть под край чёрной материи.

Я пожал плечами.

— Ты не о том думаешь, — повторила она и чуть подвинула носок туфли, стоящий на краю моего стула, ближе… ко мне. — Снова приходил Нюткин к моему шефу. Не к этому визжащему борову, а к шефу моего шефа. И теперь Нюткин хочет совсем не того, что в прошлый раз. Понимаешь меня?

— Понимаю. Но, собственно, тут ничего удивительного нет.

— Что ты мне хочешь сказать, что всё дело в тех бумажках, которыми ты махнул перед моим носом?

Я ничего не ответил. И покрутил головой, осматривая углы комнаты.

— Нету здесь прослушки, — сказала она, поняв, что именно я ищу. — Всё идёт к тому, что ты можешь встрять очень крепко и очень надолго.

— И что же я, по-вашему, могу предпринять в данной ситуации? — поинтересовался я.

— Лучшее, что ты можешь сделать — это забрать бумаги у одних и передать их другим.

— Как-то это звучит не слишком реалистично…

— Значит, сдай мне настоящего убийцу, — пожала она плечами.

— Я уже показал его. Или что, я должен расследование сам провести, а потом принести его готовенького? Да ещё и на блюдечке с голубой каёмочкой?

— Мне нужно, — воскликнула Сучкова, убрала ногу со стула, соскочила со стола и нависла надо мной, — всё, что ты знаешь. Полностью.

Она поднесла лицо очень близко и сверкнула чёрными злыми глазами.

— Ты понял? — спросила она.

Рука её легла на мой затылок. Она схватила меня за волосы, и дёрнула назад, в то же время приблизив лицо, будто собиралась вонзить клыки в мою сонную артерию. Пора было подстригаться…

— Ты слышишь, Краснов? Это единственный возможный вариант. Мне нужна подробная и полная информация, иначе ты как миленький поедешь на кичу и…

Сучкова не договорила и повернулась к двери. Та заскрежетала и распахнулась.

На пороге появился тот самый полкан, с которым она разговаривала на крыльце, когда мы с Кукушей за ней следили.

— Сучкова! — рявкнул он. — Почему здесь? Почему без записи?

Она оправила жакет и едва сдерживаясь, ответила:

— Работаем, товарищ подполковник. Работаем.

— Лучше работайте! И так, чтобы нас потом за одно место не подвесили. Законность соблюдайте! Ясно?!

— Так точно, товарищ подполковник.

— Так точно! — передразнил он. — Заканчивайте здесь! Зайдёшь ко мне потом!

— Хорошо, — недовольно ответила она и он, постояв несколько секунд, вышел.

— Ты вообще нихера не понимаешь, что здесь творится, да? — спросила она, когда полкан вышел. — Ты вообще не понимаешь, сосунок, во что вляпался? И знаешь что? Я, пожалуй, плюну на тебя. Выкручивайся сам. Или ты мне сообщаешь всё, или иди в жопу. — Ты меня понял, Краснов?

Я не ответил.

— Сегодня я тебя задерживать не буду, но не могу гарантировать, что не задержу и завтра. Ясно?

— Ну, более-менее ясно.

— Ну, а чё сидишь? Давай, шевели булками, работай. Собирай данные. Чё ты смотришь на меня?

— Да вот думаю, что, кажется не ошибся я в вас Жанна Константиновна.

Выйдя из здания Следственного комитета, я сразу позвонил Чердынцеву.

— Александр Николаевич, здрасьте. Есть минутка?

— Ты что там по улице что ли идёшь? — спросил он.

— Да, иду.

— Слышно хреново. Машины грохочут.

— Ну, сейчас я встану в сторонку… слышите?

— Слышу-слышу, говори чего хотел.

— Вы ещё во Вьетнам свой не уехали?

— Нет не уехал, здесь пока.

— Можете для меня узнать кое-что?

— Смотря что, — хмыкнул он.

— У вашего друга, Нюткина перепады настроения и семь пятниц на неделе.

— А что там, опять по новой эта бодяга поехала со следкомом?

— Именно так, — подтвердил я. — Поэтому мне важно понимать откуда ноги растут — от наследников престола, либо это инициатива на местах, так сказать.

— На местах вряд ли, — подумав, ответил Чердынцев. — Скорее всего, от наследников. От наследницы то есть.

— Узнаете? И если будете узнавать, выясните, пожалуйста, какой там у них финальный план, что они хотят делать. Это немного туманно пока.

— Ох, Серега, сам влип и меня хочешь втянуть? — усмехнулся он.

— Да, я очень хочу вас втянуть, но я вам уже говорил об этом. Давайте, принимайте решение. Вы мне нужны.

— Ладно, Серёжа, я постараюсь что-нибудь…

— Хорошо, Александр Николаевич, тогда всё, а то у меня тут мама звонит.

— Понял, давай. Как узнаю, позвоню.

У меня действительно шёл входящий от мамы.

— Да, мам, привет.

— Серёж, здравствуй, ты как?

— Отлично, а ты?

— Экзамен сдал?

— Ну, конечно, сдал, мам. Я же готовился, занимался. Правда, есть кое-какие сложности с Медузой, но мне уже несколько преподавателей точно сказали, что у меня хорошая оценка. Так что все будет нормально, не беспокойся. Как ты там отдыхаешь?

— Сережа, слушай отдыхать-то хорошо, но тут какая-то странная вещь… Мне сказали что нужно заплатить за эти дни, что я здесь провела и за следующие тоже…. Там какие-то совершенно сумасшедшие деньги требуют, больше двадцати тысяч за день… Я говорю вы что с ума сошли, вы разберитесь у меня должно быть все оплачено. Я таких денег сроду не соберу…

Я едва сдержался, чтобы не сказать крепкое словечко.

— Мам, скорее всего какой-то технический сбой произошёл, но ты не беспокойся. Я разберусь, позвоню Варваре Александровне и разберусь.

— А это кто? — не поняла мама. — Что за Варвара?

— Это сестра Григория Александровича, она сейчас всем заправляет.

— А, ну она-то ещё в курс не вошла, может и не знать каких-то мелочей. Ей вообще, не до этого всего сейчас.

— Ну да, скорее всего, поэтому какой-то сбой и произошёл. Не беспокойся, ладно?