Второгодка. Книга 4. Подавать холодным

— Хорошо, Миша, это здорово. А если другой ЧОП, как подключиться?

— Если ты мне покажешь конкретно дом, который тебя интересует, на плане, я могу сказать чуть конкретнее.

— Ну, я могу тебе нарисовать.

— Да зачем нарисовать? Вот прямо на плане. Сейчас, подожди.

Он достал из своей сумки ноутбук, открыл его и, немного покопавшись, показал мне местность с высоты птичьего полёта.

— Вот, — сказал я, ткнув в дом Кати. — Вот конкретно этот дом меня очень сильно интересует.

— Угу, я понял. Это как раз тот самый ЧОП, он там один, вообще-то. Но про то что внутри дома… Дай пару дней и я скажу, смогу или нет.

— Так! Мы пить будем или нет?! — возмутился Сергеев.

— Да, Сергей Сергеевич, — с готовностью ответил Михаил. — С вами всегда.

— Вот, Серёга, вот человек. Ты видишь? И ничего от меня не хочет. Не то, что ты, злыдень.

— Ну, в таком случае, предлагаю избрать Михаила председателем нашей партийной организации. — предложил я.

— О! — поднял палец вверх Сергеев. — Молодец, хвалю. Правильно, я за. Всё, выбрали, Миша. Поздравляем, теперь ты председатель нашей партячейки. Генеральный секретарь! За это надо выпить!

Они выпили.

— А теперь за партию! — потребовал хозяин дома. — За партию справедливости!

— Воздастся вам по делам вашим! — поддакнул уже хорошенько захмелевший новоизбранный генсек.

— Правильно! За это надо выпить!

— Да подождите, Сергей Сергеевич…

— Нет! Ешь и выпьем. Некогда ждать! Партия справедливости ждать не может! Воздастся вам по делам вашим!

— Миша, так что? Разберёшься с камерами?

— Ну, это… — помотал он головой. — Мне надо поковыряться, разные варианты попробовать, подключиться к ЧОПу. Дай мне пару дней, и я что-нибудь придумаю.

— Ну, за справедливость! — кивнул Сергеев и налил ещё по маленькой.

Посидев ещё некоторое время у Сергеева, я засобирался. Сегодня нужно было обязательно пойти на тренировку. Иначе Краб меня изгонит и больше со мной даже разговаривать не станет. Я попрощался с партийными товарищами и пошёл домой.

Ветер продолжался со вчерашнего вечера. Он нёс аромат морской свежести и прелой листвы. Гнал по небу низкие тучи, то обнажая яркое голубое практически летнее небо, то затягивал его свинцом, гнул деревья, обрывал оставшиеся, не облетевшие жёлтые листья, а то и вовсе сыпал белой колючей крупой. Словом, сценарий погоды был сегодня совершенно непредсказуемым.

Ветер пробирался под одежду и, даже когда начинало ярко светить солнце, всё равно было достаточно зябко. К Кукуше я заходить не стал. Увидимся с ним вечером, заодно всё и обсудим. Пошёл целенаправленно в сторону дома. И примерно через пятнадцать минут уже сворачивал к себе во двор.

Прошагал мимо шлагбаума, бросил взгляд на стройку, которая всё никак не могла начаться, и заметил напротив своего подъезда мощный, могучий, тюнингованный гелик на максималках. С огромными чёрными колёсами, сумасшедшими наворотами и чёрными стёклами. Стоил этот автомобиль целое состояние.

При всеобщем засилье китайских тачек, заполонивших улицы, как яркие бабочки, старый добрый гелик выглядел как крепость и незыблемая твердыня. Пройдя мимо него, я повернул к подъезду и уже начал доставать ключи из кармана, когда меня окликнули.

— Эй, парень! — раздалось из Мерседеса. — Эй, пацан, слышь!

Я не остановился, а пошёл дальше. На такой тачке я никого не ждал, поэтому решил поскорее прошмыгнуть мимо.

— Эй, шкет, я тебе говорю! Краснов, япона мать!

Тьфу! Я остановился, медленно повернулся и недовольно посмотрел на человека, который меня окликнул. Ну, собственно, с чего мне было радоваться? Слишком большая популярность нравится не всем. Каждый день приносил что-то новое, и кому-то до меня обязательно было дело.

Я посмотрел на водителя. Он не походил ни на человека Усов, ни на человека Раждайкина, ни на человека Афганца или Князя. Он был явно из братков. Не блатной, но из людей моего времени, заматеревший, переживший, выживший, уцелевший, оставшийся, возможно, даже у дел.

— Кто спрашивает? — устало кивнул я.

— Ты не борзей, школота! — усмехнулся он и вышел из тачки.

Размял шею, наклонив голову налево и направо, и запахнул недлинное чёрное пальто. Браток братком, но выглядел он, конечно, современно и очень даже элегантно. Правда приметы прошлого спрятать было невозможно. И лицо его совершенно ясно говорило, из какого времени происходит этот элегантный, дорого и неброско одетый человек.

Стрижка, как у Кашпировского и тонкий шрам, пересекающий всё лицо, и идущий через лоб, глаз и щёку, говорили о многом. Но ещё больше говорил взгляд этого человека. Таких взглядов я видел немало и ещё не успел позабыть.

— А чё трубу западло поднимать? — кивнул он мне.

— В смысле? — чуть пожал я плечами.

— В смысле? В коромысле-на! Я поц, что ли, стоять тут под дверью, выцеплять тебя? Давай, запрыгивай, поехали! В натуре!

— Возможно, это какая-то ошибка, дяденька! — покачал я головой.

— Ошибка — это ты, понял? Поехали, говорю! Тебя Александр Анатольевич приглашает в гости. Такого ещё удостоиться надо.

— А это ещё кто? — нахмурился я.

— Александра Анатольевича нужно знать. Это Сава Мадрид.

Сава, Сава, Сава… покрутил я в голове это имя.

— Сава Мадрид? — переспросил я и прищурился. — А это не Савося, случайно?

— Кому Савося, а кому Александр Анатольевич! — возмутился кент. — Нет, что за борзая школота пошла. Давай в тачку, я сказал!

— А ты сам-то кто такой?

— Смерть твоя, ёпта! — сделал он страшную рожу. — Твоя смерть ездит в чёрной машине с голубым-на огоньком…

6. В пути

Несмотря на недовольный внешний вид Кашпировского, угроза от него не исходила. Догадки о том, откуда дует ветер у меня, разумеется, появились. Ну ладно, на машине-то времени почему бы прокатиться? Лишь бы не унесла меня ещё дальше в будущее, а то в прошлом куча дел незаконченных осталась и здесь вот тоже.

— Дай порулить, — кивнул я.

— Садись давай, рулевой нашёлся, — недовольно покачал он головой.

Вернее, не то чтобы недовольно, а будто, удивляясь, куда катится этот мир с такой-то вот дерзкой молодёжью. Я уселся на переднее сиденье и пристегнулся ремнём.

— Значит, меня приглашает Александр Анатольевич Савоськин, правильно понимаю?

— Правильно, правильно. Можешь не пристёгиваться, — хмыкнул посыльный.

— И чем же он занимается, дядя Кашпировский?

Чувак посмотрел на меня недоумённо и снова покачал головой.