Второгодка. Книга 4. Подавать холодным

— Ну а что мне делать-то? Конечно спала.

— Ну вот, ты меня понимаешь, — усмехнулся я.

— Я-то чем виновата? Из-за тебя, паразита, и я не сплю.

— Ничего себе, ты-то сейчас закроешь свои прекрасные глазки и снова провалишься в счастливые волшебные и сонные миры, а мне предлагается выползти из тёплой постельки и двигать к этому экстрасенсу, блин. Скажи ему, что не дозвонилась.

— Нет, я так не могу.

— Почему не можешь? Скажи, а я тебе ещё тортик принесу.

— Да хоть триста тортиков. Не могу я, он всё равно узнает, что я соврала.

— Он что, действительно экстрасенс?

— Короче, я тебе всё передала. Давай, руки в ноги и к нему. Он, кстати, злой и недовольный.

— Недовольный, блин. Сколько времени? Капец! Час ночи! Моё рабочее время закончилось.

— Ну, вот ему сам и говори.

Она отключилась. Естественно, я мог не ходить. Даже безо всяких отсылок к КЗОТу, или как он сейчас называется. Мог плюнуть на это дело и всё, но смысл был в том, что я планировал покрепче внедриться в эту контору, потому что схватка с Ширяем, скорее всего, была ещё довольно далеко. А значит нужно было всеми способами улучшать позиции.

В общем, я встал, пошёл на кухню, выпил кофе, оделся и после этого вышел из дома в холодную зябкую осеннюю ночь, сел на свою ласточку и покатил в «РФПК Инвест».

* * *

Объяснив ночному дежурному, что мне нужно и дождавшись, пока он позвонит Кашпировскому, я поднялся к нему в кабинет.

— Не спится, Максим Фёдорович? — спросил я. — Здрасьте.

— Ну что, студент? — глянул он на меня, оторвавшись от телефона.

— Школьник, — поправил я.

— Школьник-протокольник. Лоботряс, одним словом. Привык ничего не делать, да?

— Здрасьте, ничего не делать. Я сегодня весь рабочий день просидел, вас ждал. С Верой Михайловной.

— Ты смотри! Не вздумай!

— Чего? — нахмурился я.

— К Вере Михайловне подкатывать.

— А у вас что, типа чик-чирик? — подмигнул я и потёр два указательных пальца.

— Я тебе сейчас такой чик-чирик устрою. Сказал, чтобы даже не вздумал, понял?

— Да ладно, ладно. На работе нельзя, я и сам знаю.

— Короче, она сейчас покупает билет и пришлёт тебе на телефон. Вылет в шесть-пятьдесят. Сегодня утром.

— Какой вылет, Максим Фёдорович, у меня школа завтра!

— Никуда не денется твоя школа. Я тебе нарисую диплом, или чё там, аттестат. Не переживай. Одним словом, вот тебе пакет.

Он показал на лежащей на столе приличного размера брикет, обёрнутый чёрной непрозрачной плёнкой с острыми гранями, как будто там была коробка или… бабки.

— И что с ним?

— Что с ним? Повезёшь в Москву, вот что с ним. Отдашь по адресу и завтра вечером вылетишь обратно, послезавтра утром будешь здесь и можешь идти в свою школу. А в два часа после школы — ко мне. Вопросы?

— Что там внутри? И почему я? Что, отвезти некому? На подставу похоже. Наркота? Или бабки? Что там такое?

— Так, ты угомонись, — недовольно зыркнул на меня Кашпировский. — Никакой наркоты там нету. Берёшь пакет, кладёшь в рюкзак, идёшь в самолёт. Приезжаешь, вызываешь такси, едешь по… вот по этому адресу.

Он положил на стол бумажку, исписанную ручкой.

Я подошёл к брикету, взял его в руки.

— Капец! Тяжёлый! Это что, бабки?

— Бабки! — кивнул Кашпировский.

— Ну, зашибись! А я как буду от ментов отбиваться? Они ж бабки-то захотят изъять.

— Ограничений на провоз наличных в ручной клади по России нет, — ответил он. — Объём ограничивается весом, а не суммой. Поэтому много барахла не бери. Понятно?

— Меня будут спрашивать, что это такое.

— Скажешь деньги. Если всё нормально сделаешь, будет премия. А если не сделаешь, сам понимаешь. Сумма немаленькая. Если хоть одна купюра пропадёт, конец тебе. Экипаж желает приятного полёта. Свободен, студент.

— Жёсткий вы, — покачал я головой.

— Не мы такие, жизнь такая.

Я взял брикет и пошёл на выход.

— Не вздумай вскрыть! — крикнул мне в спину Кашпировский. — Там тонкая нить, сразу станет ясно, что ты залазил.

— Лишь бы в аэропорту не вскрыли. — кивнул я.

— Но это уж твоя проблема. Ты понял?

— Понял, как не понять.

— Ну всё. Ариведерчи.

* * *

Время до отлёта ещё немного было, поэтому я поехал домой, быстро собрался и позвонил Чердынцеву.

— Александр Николаевич, не спите?

— Ты чего, Краснов, обалдел что ли? Посмотри, сколько времени.

— Да знаю я. У меня тут… У меня тут дельце небольшое возникло. Я забыл вас, кажется, предупредить, что поступая на службу, вы соглашаетесь с тем, что время от времени я буду звонить по ночам.

— Поступая на службу? — переспросил он. — Ты давай, не превозносись, говори, что хотел. У меня режим.

— Уезжаю в Москву.

— Неожиданно… — ответил он и зевнул. — Рассказывай.

Ну, я и рассказал. Мы несколько минут поговорили, а потом я лёг на диван. Ещё часок можно было покемарить. Лёг поверх одеяла и снова провалился в темноту, а ровно через шестьдесят минут, как Максим Максимович Исаев, я открыл глаза. Пора было выезжать. Я сел на свою тачку и поехал в аэропорт.

Багажа у меня не было, так что я сразу прошёл на посадку. Народ ходил варёный, не выспавшийся. Даже диктор делала объявления сонным голосом. Толпы, как в постапокалиптических фильмах, медленно текли из одного конца зала в другой. Я приложил штрихкод к сканеру, показал паспорт и двинул прямиком на досмотр.

— В поддон кладите, пожалуйста, рюкзак. Верхнюю одежду снимайте. Ремень, кошелёк, телефон, все металлические предметы вот сюда, в поддон.

Я положил на ленту все вещи и прошёл через рамку. Рамка не зазвенела и уставшая не выспавшаяся дама, равнодушно глянув на меня, обратилась к следующему пассажиру:

— Проходим, проходим, мужчина…

Поддон с рюкзаком выехал из сканера и тут же заехал обратно. Хмурый и бледный сотрудник уставился в экран. Вжик-вжик. Он подёргал ленту вперёд-назад и подозвал коллегу. Тот посмотрел в экран, и они перебросились парой слов. После этого поддон с рюкзаком выдвинулся, но вместо того, чтобы поехать ко мне, свернул в сторону второго сотрудника.